Сергей Зеленин - Эволюция

Экономической основой аграрного перенаселения Нижегородской Губернии была помещичья собственность на землю и обезземеление крестьянства во время реформы шестьдесят первого года. Когда крестьян, просто тупо кинули на землю: урезали крестьянские наделы в пользу помещиков — да ещё и, заставили за это — самих же мужиков и, платить! Так развести столько народу… Покойный… Тьфу, ты блин! Ещё не родившийся Егорка Гайдар, нервно курит за поребриком и ежеминутно меняет памперсы от жгучей зависти!

Где-то, до одной трети крестьянских хозяйств не имели рабочего скота… От слова «вообще»! У более, чем ста тысяч с лишним крестьянских дворов, земельный надел был по три с небольшим десятины. Конечно, побольше пресловутых «шести соток» у советского горожанина под картошку… Однако, последний не с одной дачи питался, а эти умудрялись!

С таким земельным наделом и безлошадным хозяйством, неизбежно существование огромной резервной армии безработных и предельно низкой оплаты труда. Строгого учёта и статистики — как в начале двадцать первого века, конечно же, не велось… Но, по некоторым данным, отход крестьян на посторонние заработки в Нижегородской губернии составлял до двухсот тысяч человек в год. Это ДВЕСТИ ТЫСЯЧ ПАР РАБОЧИХ РУК!!!

…Что, я смогу без проблем припахать! Даже, без всякого голода. А, ещё ведь, на «хлебное место» с других губерний сбегутся — только, прознать стоит…

Должен похвастаться: И, «ПРИПАХАЛ»!!! И, гораздо больше, чем «двести тысяч»… И, не с одной лишь Нижегородской Губернии.

И, несмотря на это, у меня всегда был и есть острый дефицит рабочих рук — «развитой социализм», что вы хотите!

В те «давние» времена, месячные заработки — даже квалифицированных рабочих, даже на крупных предприятиях, колебались от пятнадцати до двадцати пяти рублей. Дальше — ниже: заработки мужиков-рудокопов на металлургических предприятиях бывшей «империи» Баташёвых составляли от восьми до десяти рублей, а женщин и подростков — около четырёх рублей в месяц. Не густо, да?!

Да! Не густо…

Рабочие, набивающие трудовые мозоли в лесной и лесоперерабатывающей отраслях губернии, за зимний сезон зарабатывали до тридцати рублей.

Дешевле только труд лесорубов-зеков в «ГУЛАГах» обходился — да и, то я сильно сомневаюсь: их охрана, да стоимость вышек и колючей проволоки «съедала» всю экономию на зарплате скорее всего…

Труд грузчиков ценился наименее всего: за погрузку, выгрузку и переноску в склады тысячи пудов сухогрузов — на пристанях и железнодорожных станциях, российские — не докеры, а — кули [103]скорее, получали всего по четыре рубля на рыло в день… Как, на такие деньги жить, не представляю — а, ведь наши грузчики умудрялись на эти деньги ещё и, пить!

Естественно, ни о каком «культурном облике» этой «дешёвой рабочей силы» судить не приходится: на тысячу человек грамотных приходилось меньше двухсот, а среди женщин — ещё в два раза меньше. Неграмотные родители плодили неграмотное потомство: свыше трех четвертей детей школьного возраста оставались вне школы…

Не фонтан был, короче, далеко не фонтан…

Вследствие такого большого количества безработной рабсилы, буйным цветом цвело и благоухало ещё одно «явление» времени: в Нижегородской Губернии широко распространена надомная капиталистическая промышленность: это когда скупщики раздавали сырьё мелким кустарным производителям — взамен скупая у них готовую продукцию. Естественно, такая «промышленность» базировалась на самой убогой технологии, примитивнейшей: ещё прадедовской — если не сказать более, технике и, наиболее зверских формах эксплуатации одних двуногих тварей, другими двуногими тварями.

Я лично, сам побывал по кой-каким своим — уже упомянутым и не только, делам в Катунках — где исстари процветает «строчечный» промысел, в основе которого лежит народное искусство вышивки по льну.

Так, вот… В Катунках, на дому было занято кружевным производством и вышивкой несколько тысяч женщин, девушек и девочек, даже. А, скупка готовой продукции и её сбыт — в руках крупнейших местных барыг, скупщиков Малевых. Взрослые женщины здесь выручали за свой труд от десяти до двадцати копеек в день, а девочки — от трёх до четырёх. Короче, труд дешевле — только работа даром!

Но, этого этим кровопийцам мало… Расчёт производился не наличкой, а «под зарплату» — товарами самих барыг Малеевых. Значительно, порою — в два раза, выше рыночных цен… И, хрен залупишься — другой работы здесь, вообще нет!

…Не было — до меня.

Сама эта «строчка» и кружева красивы. Спору нет! Я даже, купил кое-что в подарок своей любимой Лошадёнке… Нянушке, тоже купил и Аннушке — своей будущей прабабушке, суженной моего Племяша-Прадедушки. Так, сказать — купил непосредственно у производителя. Красотище! Чего не скажешь про работниц, создающих эту красоту…

…Весь день-деньской сидят эти женщины и девочки согнувшись, за примитивнейшими станками в собственных, вросших в землю, курных избах. В избах, где бычьи пузыри — вместо стёкол в маленьких, подслеповатых окошечках…

Естественно, на современные мне фотомодели, они походили разве что своей худобой! Кроме того, у них впалая грудь, воспалённые глаза и изнурённый вид — ни грамма, не секси… Ни грамма…

Никак нельзя пройти мимо кустарной или ещё, так называемой — «сельской промышленности»…

По причине уже мною упомянутой скудности почвы, крестьянам Нижегородской губернии необходимо было как-то крутиться, чтоб не просто выжить… Но и, ещё платить законные подати — налоги государству и, так называемые — «выкупные платежи», своему бывшему помещику, которыми их наградил «Надёжа Государь» — вместе с освобождением от крепостного ярма. Так что, волей-неволей приходилось искать источники дохода не связанные с земледелием.

Промыслы были двух категорий: отхожие — это в основном, всем знакомое бурлачество, строительство и сезонный найм на предприятия. И, промыслы «надомные», то бишь — кустарные.

Прошу не путать с «надомной промышленностью», про которую я рассказал выше: здесь кустарь-одиночка крутился-вертелся сам по себе — без участия капиталиста-скупщика. Сам приобретал сырьё, сам изготовлял из него какую-нибудь немудрённую продукцию и, сам же занимался её — продукции, сбытом…

Возникновению и развитию крестьянской кустарной промышленности благоприятствовали богатые местные природные ресурсы — в основном лесные, и рынки сбыта — Нижегородская Макарьевская Ярмарка, расположенная на удобном волжском судоходном пути.

Самое интересно, что государство — обложившее мужика поборами за занятие земледелием и выкупными за собственную землю, по непонятной мне причине, с этих самых кустарных крестьянских промыслов не брало ни копейки! Что, служило дополнительной мотивацией для крестьян заниматься отхожими и надомными промыслами…