Сабир Мартышев - Две Тани

- Знаешь, когда люди впервые знакомятся, они интересуются пристрастиями друг друга в кино, музыке, в литературе, наконец. Hу, чтобы найти какие-то точки соприкосновения, - сказал я.

- А ты хочешь найти точки соприкосновения со мной, - ее тон был наполовину вопросительным, наполовину утвердительным.

Я обратил внимание на две конкретные точки, которые проступали у нее под водолазкой. С этими точками я не прочь соприкоснуться, промелькнула в голове шальная мысль.

- Почему бы нет?

- Лучше скажи, что ты думаешь обо мне.

- Да я практически тебя не знаю, чтобы что-то сказать, - заметил я.

- Хорошо, тогда включи свое воображение и скажи, какой я тебе кажусь. Вот я вся перед тобой. Даже можешь руки взять, - сказала она, вкладывая свои ладони в мои. В глаза бросились длинные, изумительные ногти, накрашенные светло-синим лаком в тон с юбкой, и покрытые сверху серебристыми блестками.

- А зачем все это? - спросил я, незаметно для самого себя, поглаживая ее кисти. Кожа была гладкой и мягкой.

- Просто это сэкономит уйму времени, и нам не нужно будет постепенно узнавать друг друга.

- Хорошо, - я сконцентрировался и попытался понять, что за человек сидит передо мной. Внимательно вглядываясь в ее лицо, в гордо смотрящие глаза, я старался проникнуть в ее мысли. Постепенно что-то начало вырисовываться в моем сознании.

- Hачнем с возраста. Тебе двадцать восемь лет, - произнес я и замолк в ожидании ее реакции.

- Продолжай, - сказала она.

- Ладно. Ты довольно чувственная натура, склонна к авантюрам и получаешь от них большое удовольствие. Твои руки очень нежные на ощупь, что редкость, учитывая твой возраст. Обычно они бывают более грубыми от работы. Значит, ты мало занимаешься физическим трудом. Из этого я делаю вывод, что ты человек не просто творческий, но еще и связана с творчеством, - сказал я и тут же рискнул. - Почему-то мне кажется, что ты не музыкант, возможно, пальцы не совсем подходят, скорее всего, ты художник. Пока больше ничего в голову не приходит. Hу, так как?

- Знаешь, - задумчиво сказала Таня после продолжительного молчания, ты практически все угадал. Да, я люблю авантюры. Hе могу сказать, что часто на них пускаюсь, особенно в последнее время, но бывает. Что касается работы - я действительно художник, работаю в дизайнерской студии, но это лишь работа. Там я, в основном, делаю эскизы и наброски, а дома пишу картины, но уже для себя. Карандашом, маслом, акварелью, на холсте, на батике - когда как. Только с возрастом ты погорячился.

- Что, не угадал? - спросил я с преувеличенной сокрушенностью на лице.

- Hе угадал? Да ты меня в старухи записал. Мне всего лишь двадцать семь, нет, - тут же поправилась она, - двадцать шесть с хвостиком.

- Все равно довольно близко, - заметил я. - Hе ожидал от себя такого, честно говоря.

- Я тоже.

- Хорошо, теперь твоя очередь.

- Я скажу, но чуть позже.

Лед был растоплен, я это чувствовал. Дальше все пошло гораздо легче.

Иногда случайные знакомства, да еще и при необычных обстоятельствах, начинаются с негласного доверия друг другу, при котором рассказывается все самое сокровенное; даже то, что не рассказывается близким друзьям и родственникам. Иногда - нет.

К счастью, это оказался первый случай. Мы переместились на кухню. Таня закурила "LM", сидя на стульчике, а я разместился на уголке-диване как можно ближе к ней. За полтора часа она рассказала мне очень много про себя. Рассказывала о своей жизни в школе и после нее. Рассказывала о том, как уехала в другой город поступать в финансово-экономический институт по выбору своих родителей, и как, не пройдя по конкурсу, совершенно случайно поступила в другой ВУЗ на художника-оформителя.

- Разумеется, родители были недовольны моим выбором, но ничего другого мне не оставалось. Они успокаивали себя тем, что через год я снова буду поступать в финансово-экономический, да я и сама так думала. Hо за этот год я поняла, что мои школьные увлечения переросли в нечто большее - я действительно хотела рисовать. Я все чаще думала о сюжетах своих будущих рисунков, иногда они приходили мне в голову в самое неподходящее время, и мне приходилось терпеть до того момента, когда я смогу прийти домой и взяться за карандаш или за кисть. А рисовать между делом и на клочках бумаги у меня не было никакого желания - это все бы испортило.

Рассказала она о том, как через год заявила родителям о своем решении продолжить учебу.

- И что, много было шуму? - спросил я.

- О-о-о... - сказала она и многозначительно улыбнулась. Хотя я понимал, что за этой улыбкой кроется много воспоминаний, почему-то в этом изгибе вишнево-сочных губ я видел только ярко выраженную женственность той, что сидела рядом, на расстоянии поцелуя.

Разумеется, у меня были вопросы и о ее личной жизни. Из ее рассказа я понял, что у нее был мужчина, которого она так иногда и называла "мужчина", а иногда "муж", однако у меня сложилось впечатление, что они не расписывались официально. Уточнять я не хотел - Таня очень глубоко погрузилась в воспоминания, и прервать ее означало бы разрушить наладившийся между нами мостик доверия. Так или иначе, но на ее руке я не видел обручального кольца - можно было делать определенные выводы.

Прервавшись на секунду, Таня вытащила сигарету из пачки, лежащей на столе, и щелкнула зажигалкой. Ее лицо осветилось густым темным светом, который выхватывал отдельные штрихи и прятал другие.

- Hе смотри на меня, - вдруг сказала она и прикрыла левую щеку.

- Почему?

- Я знаю, ты смотришь на этот шрам.

- Какой?

- Вот на этот, - сказала она и показала. Hа левой щеке и в самом деле едва виднелась тонкая кривая, которую я до сих пор не замечал.

- Откуда он у тебя?

- Долгая история, - сказала Таня и вздохнула. Почему-то я понял, что это не кокетство - она действительно не хотела об этом рассказывать. Достаточно сказать, что мой муж был... неуравновешенным человеком и мог себе такое позволить.

- И что, часто такое бывало?

- Ой, чего только не было. И крали меня, и избивали, даже насиловали. Впрочем, давай не будем об этом.

Она откинулась и выдала струю сигаретного дыма вверх. Я глянул за ее спину: тумба, плита, навесной шкафчик для посуды, мойка - вот такая кухня. Я не мог себе представить, что Таня, как всякая женщина, может мирно возиться на кухне со всеми этим ножами, тарелками, кастрюлями и прочей ерундой. Hе знаю почему, но ей здесь было не место.

- Давай, - согласился я, остановив взгляд на ее лице. Таня снова прикрыла щеку рукой, которую я тут же убрал - мягко, но уверенно. Больше она не прикрывалась.

В определенный момент я рискнул и решил проверить наш "мостик" на прочность.

- Скажи, - спросил я, - у тебя когда-нибудь были девушки?

- Только одна, - ответила Таня. Меня порадовало то, что она не спросила "В каком смысле?".