Неизвестен Автор - Полигон 1-4

Наступил вечер третьего дня войны. Завтра новые корректировщики отправятся в нелегкий путь к новой цели.

* * *

Аляповатый гранитный пейзаж вокруг одиноко стоявшего бульдозера освещался его собственной фарой. Бульдозер был отправлен сюда так давно, что этого уже никто не помнил. Холодный ветер гулял по окрестным скалам, и в горном озере, вырытом бульдозером, отражалась полная картина окрестной местности. Над озером неторопливо плыли Южный крест и Малая Медведица вместе с Большой; над бульдозером поднимался пар - он медленно остывал.

Его водитель сидел на берегу озера, тупо разглядывая круги на поверхности воды, разбегавшиеся от упавшего в воду ботинка, и судорожно пытался освободить свою ногу от болтавшегося на ней рака фунта в четыре весом - он-то и стянул ботинок с ноги водителя.

Наконец, последний ухватил-таки рака за шкирку и швырнул его в ведро, где уже лежали пойманные им на ботинок двухфунтовые раки, окуни и судаки. Подняв с земли ведро, водитель снял другой ботинок и бросил его под куст развесистой белены и пошел к бульдозеру разводить костер.

Он вспоминал, как много лет назад увидел рака в этом озере... Теперь же они расплодились тут в таком количестве, что можно было их выменивать на запчасти для бульдозера.

Светало...

* * *

Высокая стройная осина была единственной в радиусе нескольких миль от заставы - именно здесь должна была состояться ежегодная встреча нового резидента, которого затем отпускали с двумя мешками пищевых отходов обратно.

Его ждали два егеря с маленькой бутылкой ирландской микстуры. В тачке, стоявшей под осиной уже были приготовлены около десяти полусгнивших ломтей хлеба, столько же ананасов, фунтов сорок сахарного песка вперемежку с речным, небольшой полиэтиленовый крокодил и куча картофельных котлет. Все это резидент должен был съесть, а что он не съест, то унесет на своем горбу. Разумеется, ему этого делать не хотелось, и он пока не собирался идти к егерям, а прятался на верхушке осины, нервно сжимая челюсти, которыми держался за ветку. Руки были заняты хозяйственными сетками с мешками, а ноги - сапогами со шпорами.

Неожиданно егеря услышали шум падающего кованого сапога, который со звоном шлепнулся прямо в тачку, взметнув тучи песка и котлет. Они с минуту вопросительно смотрели друг на друга, а потом ринулись к заставе за лестницей.

Тем временем смеркалось. Челюсти резидента устали, и он совсем уж было собрался их разжать, когда к осине подъехал армейского образца самокат. Из него пошел сизый дымок, и вскоре он совсем был закрыт облаком этого дымка.

* * *

Заходящее солнце равномерно освещало густо поросший мхом заброшенный пень. Вокруг пня в радиусе двух с половиной десятков метров не было ничего хорошего. Зато там валялось много стреляных гильз от крупнокалиберной мортиры и сама мортира.

По выходным дням здесь всегда собирались бывшие лесники. Они приносили с собой пень и мортиру, а потом начиналась потеха - пень служил мишенью, и каждый раз, когда снаряд попадал в него, все дружно начинали хлопать в медный таз, прислоненный к одному из лесников.

Но вот однажды случилось так, что когда лесники пришли на свое стрельбище, выяснилось, что таз они где-то потеряли, а без таза развлечение теряло смысл. И, бросив все, они с нескрываемой тревогой бросились прочесывать всю округу в поисках таза.

Шли годы... Все это время мортира стояла около пня и обрастала мхом. Все, в конце концов, в свое время должно обрасти мхом...

Но мало-помалу все снова вернется в прежнее русло - ведь лесники найдут таз, вычистят его, мортиру и пень, и снова окрестные леса огласят звуки пальбы и радостный смех.

* * * * *