Шарон Меркато - Люди разбитых надежд: Моя исповедь о шизофрении

Высказываю особую признательность: моему психиатру, в лице которого нашла, на счастье, учителя и друга; его заботливой жене; моему семейному врачу с его умением менять роли; моей семье и родственникам; медицинскому персоналу, который сделал так много полностью бескорыстно; самым верным друзьям, от которых в течение многих лет получала поддержку и заботу; Диане, моей душевной приятельнице; моей подруге Руфи; моей матери, которая несла это бремя из такой чрезвычайным мужеством; во веки веков незабываемым двум моим вдохновителям — моему любящему мужу Сему и моему замечательному сыну. Хочу также выразить сердечную благодарность: Луизе, Иве, Кейт и Нелли; Обществу психического здоровья; всем, кто помогал и поддерживал проект этого издания, а также Ли, за веру в его осуществление.

В течение 13 лет я страдаю от болезни, которая является не только хронической, но и одной из наиболее загадочных болезней нашего времени — шизофренией. Сейчас, когда нет лекарств чтобы вылечить болезнь, существует методика, которая используется как лечение. Нейролептические средства, открытые в 1950‑е, могут помочь контролировать некоторые симптомы и смягчить боль. Но лишь частично. И не смотря на это, многие люди, больные шизофренией, ведут сравнительно стабильный образ жизни с помощью такого лечения. Я — одна из них.

К тому же, в отличие от других болезней, о которых ты можешь рассказать другу и получить доброжелательную поддержку, — эту тебе нужно скрывать, как личный позор. Человек, больной шизофренией, лучше выдумает диагноз (даже самый страшный), чем сознается в своей болезни. Это трагично — страдать от болезни, связанной со многими сложностями — и вместе с тем быть вынужденным скрывать ее по причине позорного клейма, которое она несет.

Но и общество не виновато, что воспринимает болезнь именно так. В прошлом фильмы и публикации изображали шизофреника как убийцу с топором, который носится везде в неистовстве. Итак, шизофрения была своеобразным ярлыком, который навешивали многим людям, ведущим себя нетипично, буйно, или не так, как заведено.

Сейчас исследованиями установлено, что шизофрения — это химический дисбаланс дофамина в мозге, в результате которого возникает возбуждение рецепторов, которое его поражает. Вследствие этого возникают галлюцинации, мании, человек окончательно теряет связь с реальностью.

Ученые сейчас работают над тем, чтобы изолировать генную поломку, и эти исследования дадут дальнейшую информацию о шизофрении уже в ближайшие годы.

Как и многие другие болезни, шизофрения имеет разные степени остроты. Одни люди тяжело больны, с повреждением личности. Другие могут чувствовать себя хорошо на протяжении продолжительного времени с периодическими рецидивами. Будучи больной на протяжении долгого времени, я лишь в последние несколько лет начала признавать болезнь и бороться с ней.

Я провела много лет в больнице. Бывало, что я отказывалась от лекарств, да и от самого диагноза, отпихивала людей, которые хотели помочь мне.

Наперекор существующим представлениям, душевно больные люди всегда замыкаются в себе и преисполнены страха и тревоги. Когда их постоянно избегают, они становятся подобны моллюскам, которые прячутся в глубину своей раковины.

Мне повезло — у меня была замечательная система поддержки. Это может сильно изменить жизнь психически больных. Но так было не всегда. Я помню времена, особенно на ранних стадиях болезни, когда я была очень одинока и напугана, меня никто не понимал. Я считала, что никто не сможет любить и признавать меня.

Тогда я начала писать свои «письма», которые вы дальше прочитаете. Сначала я думала, что пишу Богу. А уже потом я писала всем, кто хотел слушать.

Я понимаю, что нахожусь в психиатрической палате, но не могу понять почему. Не перестаю говорить сестрам, что нуждаюсь всего лишь во сне. Я кладу голову на подушку, закрываю глаза и жду. Ничего не происходит. Я знаю, что чувствовала бы себя лучше, если бы смогла заснуть хоть на несколько часов. В конце концов, и более уравновешенные люди, если их лишить сна, будут вести себя странно. Не так ли?

Раньше я думала, что сестры носят белую, накрахмаленную одежду и скрипучую обувь. Но они одеты по-обычному, и у каждой на груди карточка с именем. Пациентов тяжело отличить от персонала. Хотя есть одна заметная особенность: пациенты ходят, опустив руки по швам, и голову держат так, будто она весит в двадцать раз больше, чем тело. Они по-настоящему меня пугают, так что я остаюсь прикованной к кровати.

У меня одна комната с кроватью, ночным столиком и отдельным туалетом. Пол покрыт ковром защитного зеленого цвета. Туалетная комната оснащена всем необходимым, за исключением ванны. Чтобы дойти до ванны, надо преодолеть лабиринт коридоров. Для меня это настолько сложно, что я моюсь в раковине — задача не из легких. Я мою одну руку, потом другую, одну ногу, потом другую и так далее.

Большую часть времени я нахожусь в кровати. Я боюсь спуститься на пол даже чтобы пойти в туалет, потому что страшусь змей. Они лежат, свернувшись кольцами под кроватью, и выползают, чтобы посмеяться надо мной (особенно, когда я стараюсь спуститься). В последний раз их было четырнадцать. Одна змея, которая немного отличается от других, украдкой посматривает на меня, предупреждая, чтобы я не двигалась. Ее голова, величиной с кулак, светит на меня разрезами зеленых глаз. Она, очевидно, руководит другими. Все они лежат внизу, переплетенные между собой, и лишь их хвосты торчат наружу. Так я смогла их сосчитать.

Я рассказала о них сестре, но мои слова не очень ее беспокоили. Она похлопала меня по плечу и на какой-то миг заглянула под кровать. Движения ее были торопливые, возможно, она просто угождала мне. Сестра сказала мне, что если под этой кроватью и были змеи, то они должно быть уже переползти в лучшее место, и заверила меня, что мне нечего бояться. Я хотела верить ей, и быстро осмотрела комнату после того, как она вышла. Змеи были здесь, все без исключения.

Глаза главной змеи были закрыты, потом очень медленно открылись. Это было предупреждение. Кого хотела обмануть сестра?

Мне приносят пищу, но я никогда ее не трогаю. Это не оттого, что блюда мне не по вкусу. Просто я не голодна. Вчера я бросила часть пищи змеям. Некоторое время после этого они оставались под кроватью.

Я получила немного покоя.

Я перестала ощущать течение времени. День и ночь сливаются в одно целое и тянутся почти как один очень длинный день. Иногда мне кажется, что уже утро, и я начинаю шевелиться. Тогда ко мне входит кто-то из персонала с электрическим фонариком, который свидетельствует о раннем часе.