Евгений Белозерцев - Образование. Историко-культурный феномен

По мнению С. Перевезенцева, непохожесть России ни на Запад, ни на Восток вызывала у российских мыслителей двойственную реакцию.

С одной стороны – гордость и ощущение некоего преимущества над другими народами. Отсюда ведут свое происхождение теории народа-богоносца, народа-мессии. В рамках этих теорий русский народ осмысливался как избранный самим Богом для исполнения на Земле его Божественных Замыслов.

Не следует, однако, как это часто делается сегодня, искать в данных теориях какую-то угрозу для Запада и Востока. Нет, богоизбранность русского народа в российской общественной мысли всегда понималась не как притязания русских на мировое господство, т. е. не как политическая категория, а как явление духовное. Иначе говоря, избранность русского народа состояла в том, что он должен, обязан Богом, нести особую духовную миссию для мира, должен помочь всему остальному миру достичь духовного совершенства, своей жизнью, а если понадобится, и своей смертью доказать миру возможность достижения нового духовного состояния.

С другой стороны – ощущение некоторой отсталости в развитии России, особенно по сравнению с западной цивилизацией. Вообще определенный комплекс по отношению к Западу существовал в российской общественной мысли не одно столетие.

Знакомясь даже с отдельными высказываниями отечественных мыслителей, приведенными в этой книге, читатель обратит внимание на то, что российских любомудров постоянно волновала проблема «Россия и Запад».

Одна из первых дискуссий на эту тему развернулась в России в XIX столетии после публикации первого «Философического письма» П. Я. Чаадаева. Это письмо вызвало жаркий отклик в российском обществе. А. С. Пушкин, А. С. Хомяков, П. Я. Вяземский и многие другие отечественные писатели, философы, публицисты начали свой спор с Чаадаевым. Спор этот продолжался не одно десятилетие, и каждый из мыслителей решал эту проблему по-своему – от признания полной неспособности России достичь уровня Западной цивилизации до призыва не обращать внимания на Запад вообще. Очевидно, что и сегодня эта проблема продолжает находиться в центре общественного внимания.

Для истинного понимания сущности России, ее особенностей и предназначения в мировой истории и культуре необходимо уточнить наши представления о таких понятиях, как нация, государство, отечество, державностъ, святыни. По отношению к этим понятиям необходимо проявляется характер общего миропонимания, национального самосознания, из чего можно судить о здоровье или болезни общества.

В начале XX в. С. Н. Булгаков размышлял о нации и государстве, что является актуальным и по сей день. «Нация есть не как коллективное понятие, или логическая абстракция, но как творческое живое начало, как духовный организм, члены которого находятся во внутренней живой связи с ним… Мы сознаем себя членами нации, потому что мы реально принадлежим к ней как к живому духовному организму. Эта наша принадлежность не зависит от нашего сознания; она существует и до, и помимо него, и даже вопреки ему. Она есть не только порождение нашего сознания или нашей воли, скорее наоборот, само это сознание национальности и воля к ней – порождения ее в том смысле, что вообще сознательная и волевая жизнь уже предполагает для своего существования некоторое бытийственное ядро личности как питательную органическую среду, в которой они возникают и развиваются, конечно, получая затем способность воздействовать и на самую личность» [55] См.: Булгаков С. Н. Героизм и подвижничество. М., 1992. С. 176, 178. .

Национальность, по Булгакову, есть изначальное чувство сродни отцовству и сыновству. Именно поэтому национальность, прежде всего чувства, истинны, и только лишь в процессе рефлексии они осознаются как идея. «Национальность нельзя выдумать или создать сознательной, рефлексирующей идеологией, она существует раньше ее как ее основа… Познавать самих себя в национальном смысле не заглядыванием себе за пазуху или рассматриванием себя в лупу, но изучением национального творчества, объективированного в отдельных его продуктах».

Важно замечание Булгакова о том, что национальное сознание и чувство могут известным образом воспитываться и, конечно, также и извращаться, может переживаться как некоторое глубинное, мистическое влечение к своему народу.

Поэтому он делает вывод о том, что национальность необходимо смирять в себе, но в то же время ее надо защищать. Настолько предосудителен национализм, настолько же обязателен патриотизм.

Какова связь нации и государства? На этот непростой вопрос также отвечает С. Н. Булгаков: «Наций не существует без исторического покрова или облегающей их скорлупы. Эта скорлупа есть государство. Конечно, есть нации, не имеющие своего государства; нация в этом смысле первичнее государства. Именно она родит государство как необходимую для себя оболочку. Национальный дух ищет своего воплощения в государстве…

В высшей степени знаменателен тот факт, что государства создаются не договором космополитических общечеловеков и не классовыми или групповыми интересами, но самоутверждающимися национальностями, ищущими самостоятельного исторического бытия. Государства национальны в своем происхождении и в своем ядре, – вот факт, на котором неизбежно останавливается мысль. Даже те государства, которые в своем окончательном виде состоят из многих племен и народностей, возникли в результате государствообразующей деятельности одного народа, который и является в этом смысле «господствующим», или державным. Можно идти как угодно далеко в признании политического равенства разных наций, – их исторической равноценности в государстве это все же не установит. В этом смысле Россия остается и останется русским государством по всей своей многоплеменности даже при проведении самого широкого национального равноправия. Совместное существование многих наций под одной государственной кровлей создает между ними не только отношения солидарности, но и соревнования, борьбы. В этой борьбе напрягается чувство национальности, и оно, конечно, всегда угрожает перейти в национализм, хотя внешние проявления последнего могут весьма различаться в разные эпохи истории. Нравственное сознание современного человека все менее мирится с угнетением более слабых национальностей господствующей; в этом оно видит прежде всего унижение для этой последующей и вопиющую несправедливость. Однако рядом с этим политическим отношением существуют еще нравственные отношения между национальностями, и эти отношения не всегда распределяются в соответствии с политическим. Вследствие рационалистического космополитизма нашей интеллигенции, задающей тон в печати и общественном мнении, у нас как-то получилось такое положение вещей, что русская национальность в силу своей одиозной политической привилегированности в общественном сознании оказывается под некоторым моральным бойкотом; всякое обнаружение русского национального самосознания встречается недоверчивостью и враждебностью, и этот бойкот или самобойкот русского самосознания в русском обществе отражает его духовную слабость. Вся ненормальность этого положения, которая достаточно чувствуется из непосредственного повседневного опыта, ярко обнаруживается при самом даже деликатном прикосновении к этому вопросу…