Журнал Наука и Техника (НиТ) - «Наука и Техника» [журнал для перспективной молодежи], 2006 № 06 (6)

Некоторые историки все же считают, что: «Манифест 1797 г. имел большое значение: это была первая пытка ограничения повинностей крепостных крестьян, и наше правительство смотрело на него как на положительный закон, несмотря то, что он не исполнялся».

Однако факт неисполнения манифеста сбрасывать со счетов все же не следует. Более того, в некоторых районах страны, например на Украине, где барщина ограничивалась двумя днями в неделю, манифест, наоборот, ухудшил положение крестьян. Неясность манифеста скорее всего была нарочитой.

Во-первых, Павел, опасаясь крестьянских восстаний, пытался предотвратить их популистскими мерами, во-вторых, приобретал еще один инструмент давления на дворян. В-третьих, открыто ослабить крепостной гнет он тоже не мог, поскольку зависимость трона от дворянства была велика, да и намерений таких у него скорее всего не было.

Более определенной выглядела политика Павла в отношении армии, на которую он решил перенести прусские военные порядки, столь успешно применявшиеся им в Гатчине. Реформа началась с введения новой формы, полностью копировавшей прусскую: длинный мундир, чулки и черные лаковые башмаки, напудренная голова с косой определенной длины. Офицерам вручили палки с костяными набалдашниками для наказания провинившихся солдат. В декабре 1796 г. был издан новый устав, в котором главное внимание уделялось обучению солдат шагистике. Поскольку основой его послужил прусский устав 1760 г., то никакие новые достижения русской военной мысли, проверенные на полях сражений в период екатерининского царствования, в нем отражения не нашли.

Бесконечные парады, муштра в сочетании с жесткими мерами по отношению к офицерству — увольнениями в отставку, ссылками и даже арестами — вызывали в армии большое недовольство, причем не только в столице, но и в провинции. Так, уже в 1796–1798 гг. в Смоленской губернии существовал антиправительственный кружок, в который входили офицеры нескольких расквартированных там полков, чиновники местных учреждений, а также ряд отставных военных.

Говоря о внутренней политике Павла I, следует упомянуть о некоторых его нововведениях, связанных со статусом государя и царской семьи.

В день коронации Павел опубликовал указ о престолонаследии, устанавливавший передачу престола по наследству строго по мужской линии. Указ продолжал действовать в России вплоть до 1917 г. Новым было и создание уже упоминавшегося Министерства уделов, что означало фактическое заключение личного хозяйства царской семьи в сферу государственного ведения. Будучи убежден в божественном происхождении царской власти, Павел немало сделал для организации внешних проявлений монархической идеи. Он был большим любителем различных церемоний и обрядов, которые проводились скрупулезно, с соблюдением мельчайших деталей, отличались необыкновенной пышностью и длились по много часов. Всей жизни двора была придана строго регламентированная обрядность, еще более усилившаяся с провозглашением Павла в 1798 г. великим магистром Мальтийского ордена. Надо, однако, заметить, что вся эта европеизированная обрядность была чужеродной для России, да и в самой Европе уже воспринималась как архаичная, а потому у большинства современников вызывала лишь усмешки, никак не способствуя целям прославления монархии, которые ставил перед собой император. Из записок современников видно, что «Все это невольно принимало характер театрального маскарада, вызывало улыбки и у публики, и у самих действующих лиц, исключая только императора, вполне входившего в свою роль».

Павел на маневрах лейб-гвардии Кирасирского полка

Мелочная регламентация распространилась и на повседневную жизнь подданных. В частности, специальными указами предписывались определенные фасоны и размеры одежды, запрещалось носить круглые шляпы, башмаки с лентами вместо пряжек и пр. Некоторые запреты касались внешности (нельзя носить бакенбарды и широкие букли) и поведения на балу (нельзя танцевать вальс). Характерно, что все эти ограничения касались не только российских подданных, но и иностранцев.

Так, поверенный в делах Сардинии в России был выслан из Петербурга за ношение круглой шляпы.

В политике Павла явно прослеживается стремление к унификации всех сфер жизни, к исключению многообразия мнений, суждений, возможности выбора образа жизни, стиля поведения, одежды и пр. В самой этой возможности Павел видел революционную опасность. На борьбу с проникновением революционных идей было направлено и введение цензуры, и запрет на ввоз книг из-за границы.

Вполне возможно, что, если бы преобразования Павла касались лишь сферы административно-полицейского управления и проводились осторожно и последовательно, его судьба сложилась бы иначе. Но общество, уже вкусившее плодов «просвещенного абсолютизма», не желало расставаться с той, пусть минимальной, свободой, которую оно обрело в екатерининское царствование. К тому же порывистый, вспыльчивый, непостоянный и непредсказуемый характер императора создавал обстановку неуверенности в завтрашнем дне, когда судьба русского дворянина оказывалась зависимой от случайной прихоти или смены настроения того, в ком видели лишь самодура на троне. Причем если в подготовке предшествующих переворотов XVIII в. решающая роль принадлежала гвардии, то теперь недовольство охватило фактически всю армию. Обрести опору в каком-либо социальном слое Павлу не удалось.

Судьба Павла была, таким образом, предрешена.

Заговор созревал фактически с самого начала его царствования, и замешаны в нем (или, по крайней мере, осведомлены о нем) были многие сановники, придворные, высшие офицеры и даже наследник престола великий князь Александр Павлович. Роковой для Павла стала ночь на 11 марта 1801 г., когда несколько десятков заговорщиков ворвались в покои императора в недавно выстроенном Михайловском замке и убили его. Императором всероссийским был провозглашен Александр I.

Император Александр I, сын Павла (1777–1825)

Историки, как уже упоминалось, оценивают павловское царствование по разному. Одни называют его «непросвещенным абсолютизмом» (Н. Я. Эйдельман), другие «военно-полицейской диктатурой» (М. М. Сафонов), равно сходясь во мнении, что продолжение существования павловского режима задержало бы социально-политическое развитие России. Есть и точка зрения (Ю. А. Сорокин), согласно которой политика Павла соответствовала интересам абсолютной монархии, а избранные им средства поставленной цели. Новейший биограф Павла I американский историк Родерик Мак-Грю пишет:

«Петр, а еще более Екатерина были новаторами, стремившимися изменить Россию, сделать ее иной и лучшей, чем она была. Павел, столкнувшийся с эрой кардинальных перемен, использовал свою власть для сохранения и совершенствования того, что уже существовало».