Журнал Наука и жизнь, 2000 № 02

В широко известной в свое время книге «Ум животных», вышедшей в русском переводе в 1888 году, ее автор Д. Ромене пишет о пауках и пчелах, узнающих «друзей» и «незнакомых» среди людей, о рыбах, обладающих эмоциями «страха, драчливости, гнева, ревности, кокетства, любопытства». Он говорит о гордости у собак, коров и других животных, цитируя при этом Шиллера:

Гляди, с какою гордостью наш бык носит свой венок;

Он сознает себя вождем стада;

Отнимите у него венок, и он умрет с горя.

Все знают, что многим животным свойственны нежная любовь и бескорыстная привязанность, между тем как среди людей немало таких, которым знакомы только секс и холодный расчет…

* * *

Известный нидерландский этолог Николас Тинберген, определяя место, которое занимает человек в сложной системе поведенческого разнообразия, приходит к выводу, что его выделяет из мира животных не способность к обучению, а умение заглядывать в будущее и предвидеть результаты своей деятельности. Ближайший ученик Павлова — Леон Абгарович Орбели по этому же поводу пишет: «Все основные закономерности, которые установлены Иваном Петровичем в учении об условных рефлексах у собаки, могут быть воспроизведены… у человека… и поэтому мы имеем право переносить эти данные с животных на человека. Но далее возникает вопрос: исчерпывается ли этой деятельностью центральной нервной системы поведение человека и в том ли заслуга человека, что он в состоянии сделать то, что делает Шавка или Барбос?.. Конечно, высшая нервная деятельность других животных, начиная с обезьян, включая антропоидов и кончая человеком, все более и более усложняется, и те методические приемы исследования, которые применялись Иваном Петровичем на собаках, оказываются на известном этапе уже недостаточными».

Иероним Босх. «Экке Хомо» — «Се Человек».

В лаборатории Л. В. Крушинскогочерепаха с вживленными электродами решает задачу на экстраполяцию.

С эволюционной точки зрения представителей царства животных можно, по мнению Орбели, разделить на таких, которые способны лишь связывать условный раздражитель с безусловным, на таких, которые могут, кроме того, вырабатывать связи, присутствуя в роли зрителя или путем использования имитационных актов, и, наконец, на таких, которые устанавливают прочные временные связи между определенными словесными знаками и объектами, что дает возможность замыкать все новые и новые временные связи за счет второй сигнальной системы.

Именно эта третья группа представлена человеком.

«Процесс развития всех форм деятельности человека основан на трех «китах», — пишет Л. А. Орбели. — Прежде всего, это наследственный фонд деятельностей, огромный фонд безусловных реакций, далее — огромная система условных реакций, приобретенных реакций… а кроме того, в отличие от остального животного царства, человеку свойственно накапливать опыт.

Огромнейший опыт, приобретенный за сравнительно короткий отрезок времени исторического существования человека, мог накопиться только благодаря тому, что человек приобрел способность речи. Сначала это шло, конечно, медленно, потому что единственным способом передачи была передача из уст в уста… Но благодаря развитию способности изображать на камне, на папирусе или на металле те или иные предметы и объекты создалась возможность взаимоотношения людей посредством письменности»… Павлов подчеркивал, что словесная речь дала возможность человечеству использовать новый принцип — принцип отвлечения и обобщения, и тогда стало создаваться человеческое знание, сначала в форме общечеловеческого эмпиризма, а потом в форме науки — этого наивысшего проявления знания.

По иронии судьбы в результате так называемой «Павловской» сессии 1950 года (к которой покойный И. П. Павлов никакого отношения, естественно, не имел) едва ли не больше всех пострадал его ближайший ученик и последователь академик Леон Абгарович Орбели(слева). На этом снимке, сделанном в 1957 году, он снят рядом с братом, академиком И. А. Орбели— крупнейшим востоковедом и директором Эрмитажа с 1920 по 1951 год.

И хотя переход от животных к человеку, несомненно, был переходом в новое качество, подобно тому, как вода, дойдя до 100°, «вдруг» превращается в пар, поначалу этот переход был, по-видимому, едва заметен. По образному выражению Тейяра де Шардена, «человек вошел бесшумно»… Начался новый период эволюции — трудное и долгое восхождение к человеку разумному.

Похоже, что уже у неандертальцев существовали самосознание и традиции, у них были представления о жизни после смерти — об этом свидетельствуют запасы пищи и орудий в их захоронениях. Здесь уже был разум, но деятельность этого разума еще была сведена к заботам о сохранении существования и размножения.

Принципиальный скачок произошел позднее, в период от пятидесяти до десяти тысяч лет назад. В этот период примерно за 30 тысяч лет был достигнут больший прогресс в технике, образе жизни и возможностях мышления, чем за 1,7 миллиона лет предшествующего развития. Именно в это время «мысль, еще совсем юная, окончательно освобождается, запечатлевается на стенах пещер. Новые пришельцы приносят с собой искусство — еще натуралистическое, но удивительно совершенное И благодаря языку этого искусства мы впервые можем проникнуть в сознание исчезнувших существ, кости которых извлекаем. Удивительная духовная близость, вплоть до деталей! Древнейшие обряды, изображенные красной и черной краской на стенах пещер Испании, Пиренеев, Перигора, не повторяются ли они в наши дни в Африке, в Океании, даже в Америке? Но это еще не самое важное. Мы можем ошибиться, интерпретируя на современный лад отпечатки рук, ритуальные изображения заколдованных бизонов, эмблемы плодовитости… Но мы не можем ошибиться, когда в совершенстве передачи движения и силуэтов обнаруживаем у художников этого отдаленного периода наблюдательность, воображение, радость созидания — эти цветы сознания, способного не только размышлять, но и прекрасно размышлять о себе самом». Так пишет об этом периоде истории Тейяр де Шарден в «Феномене человека».

Раненый бизон. Наскальная роспись, сделанная около пятнадцати тысяч лет до новой эры.

Многое время спустя на смену образно-наглядному изображению событий в передаче информации приходят «стилизация» — первая письменность на базе картинок-миниатюр (у шумеров и египтян) и, наконец, «алфавитизация». Первый алфавит создают финикийцы в начале I тысячелетия до новой эры. По выражению Ф. Кликса, алфавит «побеждал как завоеватель», распространяясь по миру по мере расширения торговых контактов. С тех пор возникло много разных алфавитов, но принцип, взятый за основу при создании первого из них, за прошедшие 3000 лет не изменился!