Array Журнал «Аконит» - АКОНИТ 2020. Цикл 2, Оборот 3-4

«В стране водяных», прежде всего, является сатирой Акутагавы на японское общество начала 20-х годов XX века. Но сюжет повести отвечает главному требованию химерной истории — вторжению химерного в реальный мир (либо попаданию части реального мира в химерную реальность). Мир капп причудлив, и оставляет неизгладимый след на разуме главного героя. Потому, исход вполне ожидаем и классичен для химерной прозы. «Химерная проза — путь к безумию», — подмечает в одной из своих статей Павел Матея, и нам остаётся лишь согласиться с ним, и перейти к последнему рассказу в нашем обзоре.

«Зубчатые колёса» ( Haguruma , 1927) является одним из лучших рассказов Акутагавы — и самым тяжёлым. Он автобиографичен, и наполнен событиями нелёгкого жизненного пути писателя и мыслями, терзавшими его. Герой рассказа — сам Рюноскэ, и на протяжении повествования он всюду видит знаки своей скорой смерти. Самыми навязчивыми из них являются зубчатые колёса. «Мало того, в поле моего зрения я заметил нечто странное. Странное? Собственно, вот что: беспрерывно вертящиеся полупрозрачные зубчатые колеса. Это случалось со мной и раньше. Зубчатых колес обычно становилось все больше, они наполовину заполняли мое поле зрения, но длилось это недолго, вскоре они пропадали, а следом начиналась головная боль — всегда было одно и то же. Из-за этой галлюцинации (галлюцинации ли?) глазной врач неоднократно предписывал мне меньше курить. Но мне случалось видеть эти зубчатые колеса и до двадцати лет, когда я еще не привык к табаку. «Опять начинается!» — подумал я и, чтобы проверить зрительную способность левого глаза, закрыл рукой правый. В левом глазу, действительно, ничего не было. Но под веком правого глаза вертелись бесчисленные зубчатые колеса. Наблюдая, как постепенно исчезают здания справа от меня, я торопливо шел по улице».

Писатель погружается в безумие — и читатель, резонируя с его настроением, погружается вместе с ним. Зубчатые колёса — химера-символ — перемалывают реальность Акутагавы и его самого. Они — воплощённый рок, катящий его к неминуемому концу по тягостным просторам ада, возникшего в воздушных сферах над горами, полями и лесами: «И в то же время всем своим существом ощущал ад, в который давно попал. И с губ моих рвалась молитва: «О боже! Покарай меня, но не гневайся! Я погибаю»» . Чем бы ни были зубчатые колёса, они преследуют Рюноскэ, подобно эриниям, сообщая своим вращением нежелание жить. «Что-то преследовало меня, и это на каждом шагу усиливало мою тревогу. А тут поле моего зрения одно за другим стали заслонять полупрозрачные зубчатые колеса. В страхе, что наступила моя последняя минута, я шел, стараясь держать голову прямо. Зубчатых колес становилось все больше, они вертелись все быстрей. В то же время справа сосны с застывшими переплетенными ветвями стали принимать такой вид, как будто я смотрел на них сквозь мелко граненное стекло. Я чувствовал, что сердце у меня бьется все сильнее, и много раз пытался остановиться на краю дороги. Но, словно подталкиваемый кем-то, никак не мог этого сделать. <���…> Жить в таком душевном состоянии — невыразимая мука! Неужели не найдется никого, кто бы потихоньку задушил меня, пока я сплю?»

Через пару месяцев после завершения «Зубчатых колёс» Акутагава завершит и свою жизнь — оставив миру свои истории, ровно столько, сколько нужно. В нашем обзоре мы коснулись некоторых из них, и, как можно видеть, химеры, потаённые или явные, присутствуют в сюжетах, занимая в них, быть может, не центральную роль, но непременно создавая нужную атмосферу, заставляя их раскрываться с иной стороны. Надеемся, что читатель, взяв в руки сборник Рюноскэ Акутагавы, чтобы воздать дань уважения японскому гению, вспомнит наш обзор, и сам пустится на поиски химерного в его рассказах и новеллах — и откроет для себя пока что неизведанную сторону этого великого писателя.

Цитаты из произведений даны в переводах Н. Фельдман, В. Гривнина, В. Алексеева и Т. Редько-Добровольской.

Главный редактор

Андрей Бородин

Редактор

Василий Сирийский

Литературные редакторы

Илья Бузлов

Виктория Рихтер

Литературный консультант

Василии Саринский

Иллюстрация на обложке

Катерина Бренчугина

Дизайн обложки

Катерина Бренчугина

Внутренние иллюстрации

Катерина Бренчугина　

(стр. 2, 20, 30, 32, 35, 36, 45, 83, 96, 106)

Лила Майская

(стр. 11, 17, 52, 54, 56, 61, 70, 72, 73, 79, 92, 95,103)

Илья Бузлов

(стр. 27, 41,63, 86)

Внутренний дизайн

Катерина Бренчугина

Вёрстка

Андреи Бородин

Сообщество VK

https://vk.com/aconitum_zine

E-mail

acunitum_zineemail.ru

Evanescet — лат. исчезать

Джу-джу ( англ. juju) — объект, который был намеренно наполнен магической силой или же сама эта магическая сила; термин также может относиться к системе убеждений, включающей использование фетишей. Джу-джу практикуется в западноафриканских странах, таких как Нигерия, Бенин, Того и Гана, хотя эти воззрения разделяют большинство африканцев. Джу-джу не хорошо и не плохо само по себе, но может быть использовано как для конструктивных целей, так и для гнусных поступков. Голова обезьяны, пожалуй, самый распространенный джу-джу в Западной Африке. Считается, что слово juju происходит от французского joujou («игрушка»), хотя некоторые источники утверждают, что оно происходит из языка хауса, что означает «фетиш» или «злой дух» (здесь и далее — примечания переводчика).

Гальюнная фигура (носовая фигура) — украшение на носу парусного судна. Фигура устанавливается на гальюн (свес в носовой части парусного судна). Тщательно продуманные резные декоративные работы из дерева, известные как носовые фигуры, были весьма популярны с шестнадцатого по девятнадцатый век. В Древнем Риме носовое украшение именовалось рострой, а в Древней Греции — кариатидой.

Имеется в виду «Гран-Гиньоль» ( фр. Grand Guignol) — парижский театр ужасов, один из родоначальников и первопроходцев жанра хоррор. Работал в квартале Пигаль с 1897 по 1963 гг. Репертуар театра характеризовался преобладанием криминально-бульварной направленности, жёсткой и натуралистичной манерой игры и подачи материала. Его отличали установка на внешний эффект с расчётом на зрительский шок, поэтизация атмосферы подозрительности, насилия и «ужасов». По типу воздействия на аудиторию он приближался к паноптикуму.

Имеется в виду полководец Дункана в трагедии Шекспира «Макбет».