Array Коллектив авторов - Казанский альманах 2019. Лазурит

И в заключение – несколько любопытных фактов из истории лазурита:

«Копи, где добывался синий камень, имели место на Памире и в горах Афганистана ещё сорок пять веков назад. А сейчас, обнаруживая в различных точках Азии, Европы, Африки лазурит, историки определяют торговые пути, по которым он «путешествовал».

«В древнем Египте, где лазурит был мерой ценности, его называли «сын неба».

«Самый знаменитый кулон с лазуритом – это золотой жук-скарабей Тутанхамона».

«Две большие колонны иконостаса Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге сделаны из бадахшанского лазурита, купленного (по поручению императрицы Екатерины II) по цене фунт серебра за фунт камня».

Ольга Иванова – автор трилогии «Повелительницы Казани» («Нурсолтан», «Гаухаршад», «Сююмбика»), главы из которой мы публиковали в предыдущих выпусках альманаха. Сегодня также историческая тема, только из других времён и с совершенно другими героями.

Май уж заявил о своих правах, серость и неизбежную петербуржскую грязь слегка оживила первая, едва проклюнувшаяся зелень. Но ещё не показались на свет солнечные вкрапления одуванчиков. А ведь эти вездесущие предвестники весны пробивались сквозь булыжники и камень монументальных фундаментов, словно нипочём им преграды, подвластна любая твердь, не страшны мощные копыта и безжалостные колёса, перемалывающие со временем в пыль даже покрытие мостовых.

Наталья Николаевна вздохнула, по солнцу и цветам она скучала, однообразные краски зимы утомили взор, хотелось лета с его дачной беззаботностью, теплом, обилием простых и недорогих развлечений. Недорогих – это главное! Не сразу, но она научилась считать расходы и задумываться о вещах, о которых, казалось, светская дама и думать не должна.

Она откинулась в кресле, приподняла подол домашнего широкого платья, вытягивая оплывшие ноги. Эта беременность давалась нелегко. Поначалу её мучила невыносимая дурнота, из-за неё г-жа Пушкина редко появлялась на балах, а в конце зимы стали пухнуть ноги, словно тонкий безупречный стан Натальи Николаевны не мог выдержать тяжести раздувшегося чрева. Лёгкая улыбка коснулась изогнутых губ, ей вспомнилось последнее письмо мужа. В нём с обычной своей бесцеремонностью Александр Сергеевич интересовался, не избавилась ли она ещё от пуза. Нарочитая грубость мужа не обижала, за этими строками сердце любящей женщины угадывало его беспокойство, страх за её здоровье и саму жизнь. Саша всегда убегал из дома, когда приходил срок разрешиться от бремени, опасался не выдержать страданий жены, памятных ещё с первых родов. Тогда он отважно пожелал присутствовать при появлении на свет первенца, но при виде мучений Таши едва не лишился рассудка. Строгая тёща зятя за такие бегства сурово осуждала, не понимали сёстры и близкие, одна Наталья не порицала, смирялась с отсутствием любимого супруга и оправдывала.

Она во многом его оправдывала, терпела внезапные вспышки раздражения и безденежье, виня себя, что не смогла принести в семью достойного приданого. Не могла дать Александру Сергеевичу и должного внимания, но не разорваться же на части, когда требуют постоянного участия трое детей и незамужние сёстры, которых никак не удаётся пристроить. А прислуга?! Как управляться с лишённой усердия сворой? Теплилась надежда на сестёр, и поначалу она оправдалась, когда Натали, несмотря на недовольство мужа, перевезла Катрин и Александрину от брата в Петербург. Конечно, старшая сестра Екатерина – не помощница, характером она пошла в маменьку, такая же взбалмошная, жаждущая развлечений, а вот Александрина, или Азя, как упрощённо звали её домашние, на первых порах оказалась истинным кладом. Она с повседневными хлопотами управлялась легко и играючи, и с Александром Сергеевичем нашла общий язык. Их увлечённые беседы Натали поначалу радовали, ведь муж, наконец, смирился с существованием в семейном гнёздышке двух барышень. Умненькая, начитанная Азя быстро отыскала путь к душе издёрганного бесконечными заботами и неурядицами поэта.

То, что средняя сестра проложила тропку и к сердцу её мужа, до Натали дошло не сразу. Только вот случился в доме переполох по случаю утери Азей крестика: горничные перерыли весь дом; Катрин кричала на прислугу, обвиняя их в воровстве. И тут явился дядька Александра Сергеевича – Никита Козлов с крестиком в руках и простодушно сообщил: «Постелю барину прибирал, а он в простынях запутался». Все присутствующие замерли тогда в ужасе, и без пояснений было ясно, чью постель заправлял камердинер Пушкина. Наталья Николаевна побледнела, Катрин возмущённо зашипела, а горничных как ветром сдуло, да и Азя сбежала, так и не попытавшись дать хоть какие-то объяснения. Она оставила Натали с этой невыясненной тайной и бесконечной болью на сердце: «Так было или нет?» Наталья Николаевна не стала говорить об этом ни с мужем, ни с сестрой, потому как привыкла отмалчиваться, держать в себе боль, страхи, обиды. А ведь знала, её молчаливость принимали за холодность, а то и за глупость. Пусть так, от дамы в высшем свете требуется блистать, а не слыть умницей, вот на балах она и отыграется!

Блистать признанной первой красавице Петербурга сам бог велел, даровав ей утончённую красоту, грациозную и дивно сложенную фигуру, обезоруживающее обаяние. Добавить к сему сияющую белизной нежную кожу, бархат ресниц, застенчивый взгляд светлых каре-зелёных глаз и чарующий голос – и вот вам портрет самой изысканной женщины, с которой даже государь взор не сводит. Муж ревнует, ну что ж, не только её сердцу надрываться, ожидая его до утра из Английского клуба, а, по слухам, и после развлечений с доступными кокотками. От ценителей её красоты отбоя не было, и Натали любила балы, в отличие от Александра Сергеевича, с трудом терпевшего светские развлечения. В танцах стирала тонкие подошвы изящных туфель, муж упрекал, особенно, когда забывала о своих состояниях. Но в состоянии беременности она бывала так часто, а пренебрегать обязанностями, когда их чурается ещё и муж, а государь выражает недовольство, опасно и неприлично. Вот и появлялась Наталья Николаевна в высшем свете без супруга, случалось, кокетничала с поклонниками, а после простодушно пересказывала Саше, кто за ней ухаживал, и с кем кружилась в котильоне, а с кем прошлась в мазурке. В очередной раз будила ревность в потомке африканского князя? Да! И порой делала это намеренно в ответ на причинённую боль, объясняя откровенность давним обоюдным уговором ничего не скрывать. Иной раз ревность будила в муже горячую страсть, и тогда в тесных объятьях забывались мелкие обиды, и исчезала неуверенность в его любви. А без этой уверенности как жить на свете?