Array Коллектив авторов - Казанский альманах 2019. Лазурит

Уж не впервой Пушкину захотелось скрыться в деревне. Всё подводило его к тому: неподъёмно дорогая жизнь в Петербурге; бесконечная суета, в которой невозможно сочинять и полностью отдаваться любимому делу. А ещё светские развлечения, затягивающие Натали в свой омут, отдаляющие её, делающие порой чужой, неузнаваемой. Развлечения манили, их фальшивый блеск ещё не утомил взора и души молодой жены, и пока ничего не решилось с переездом в деревню, сёстры тянули Натали за собой.

В первый день августа отправились в карете в Павловское к кавалергардам. Офицеры в специально приготовленной для дам палатке устроили превосходный обед. После собирались большой компанией двинуться в лагерь на фейерверк, но всё спутал дождь, пришлось укрыться в избе у Солового. Дам было немного, и среди них Идалия Полетика. Екатерине Гончаровой, не упускавшей из виду Дантеса, почудилось, что он обменялся нежным взглядом с Идаликой. Та сделала жест, словно призывала к осторожности, и Жорж со вздохом устремился к Натали. Катрин увиденное приняла за случайность и выкинула из головы, а если б задумалась, возможно, и разгадала бы тонкую игру известной интриганки Полетики.

– Ах, Таша, – нашёптывала Идалия Наталье Николаевне, – не будь же так жестока к Жоржу. Наш поручик окончательно потерял голову. Не тверди мне о своей любви к мужу, это смешно. Твой поэт и сам никогда не откажется от развлечений, слышала о Долли Фикельмон… старая история, забудем. Пушкин стал ленив, ему теперь и шага лишнего ступить не хочется, всё под рукой в собственном доме, даже любовница…

Натали резко поднялась, шляпка упала с колен, испачкав атласные ленты на затоптанном полу. Ей невыносим был и малейший намёк на отношения мужа с Азей, на фоне нынешнего скандального увлечения Александра Сергеевича его прошлые интрижки почти не задевали. А вот представить сестру в его постели… «Когда же закончится эта мука?!» Жорж подскочил, подняв шляпку с пола, протянул, опустившись на колено:

– Натали, ленты испорчены вконец, – моя вина, не уследил. Позвольте, заказать такую же в салоне мадемуазель Полины.

Она вспыхнула, предлагать на виду у всех подарок замужней даме да ещё предмет туалета, вещь почти интимную, просто неприлично. Так одаривают любовниц или тех, кого желают видеть любовницей. Наталья Николаевна поспешно вырвала головной убор из рук Дантеса, хотела сказать резкость, да остановила строгие слова по своей давней привычке не обидеть. К тому же француз смотрел так преданно, не чувствуя своей вины. Что ж их там, во французских землях, не учат не компрометировать дам?

В палатке императрицы заиграл духовой оркестр, трубы звучали зазывно, и Александра Фёдоровна послала дежурного офицера пригласить всех на бал. Но никто не был готов к танцам, ведь по причине ненастной погоды дамы приехали в закрытых платьях и башмаках. Идалия вызвалась поблагодарить государыню за приглашение и объяснить причину их отказа. Жорж любезно раскрыл зонт над головой г-жи Полетики. Никто не удивился их совместному уходу, Дантес всегда отличался галантностью по отношению к прекрасному полу. Позже они, оставшись вдвоём, бросились в объятья.

– Я устал притворяться, любовь моя, могу ли надеяться, что увижу вас в четверг на Водах, пообещайте хотя бы один танец!

Идалия загадочно улыбнулась своему пылкому возлюбленному, ей нравилось, что она, удерживая Дантеса на расстоянии, вызывала в нём куда более глубокие чувства, чем они могли бы быть в интимной связи. У Полетики уже имелся опыт такой связи: высокий, статный красавец Пётр Ланской, черноволосый, со жгучим взглядом пронзающих глаз. Он не походил на её вечно нерешительного, но болезненно ревнивого мужа. Ланской делал карьеру стремительно и не закулисными играми, а смелостью, умом и благородством. Единственный лишь раз Пётр отступил от своих принципов и стал любовником замужней женщины. Но очень быстро за яркой внешностью, весёлым нравом и очаровательными манерами разглядел завистливую душу «мадам Интриги». Ланской стал отдаляться от Идалики, а его пассия вскоре заметила, на кого с немым восхищением, не смея даже приблизиться, смотрит мужчина, которого она считала покорённым навсегда. Пушкина, эта «Поэтша», как её порой звали в свете, смазливая кукла, не умеющая употребить преимущества, дарованные природой и благосклонной судьбой. Она имела счастье привлечь внимание государя, но не воспользовалась и десятой долей его расположения.

Ах! Окажись Полетика на месте своей провинциальной сестрицы, тогда она не попадала бы в самый хвост длинного списка персон, приглашённых в Аничков дворец на изысканные императорские балы.

Вот с этим сладкоречивым и темпераментным французом, обещавшим одним видом своим райское блаженство, она бы пустилась во все тяжкие, да после недавнего конфуза с безрассудным Савельевым боялась даже малейших слухов. Её отцу достаточно лишь намёка на непристойное поведение Идалики, и из незаконной дочери графа она станет просто мадам Полетикой – супругой «Божьей коровки». А высший свет будет закрыт для неё навсегда. Хоть и кусала она губы от досады, думая об охладевшем к ней любовнике Ланском, но вовремя, ох как вовремя угасла эта связь. Одного не могла забыть Идалия: предпочёл ей милый Пётр Натали, а такое не прощается. Как не спускаются насмешки Пушкина, какими-то неведомыми путями разгадавшего её истинные чувства к своей обожаемой супруге и пытавшемуся отвадить родственницу от дома.

Ныне утешалась Полетика планами мести и чувствами Дантеса. Она умоляла Жоржа держать их любовь в строгой тайне, ведь связь могла навредить им обоим. У него навсегда разрушилась бы карьера, так удачно начатая в России, а она лишилась бы множества привилегий. Идалия умела вскружить голову и, несомненно, обладала даром убеждения, впрочем, признанный ловелас Дантес не особо сопротивлялся, когда возлюбленная предложила сделать первую красавицу Петербурга ширмой их тайной страсти, за которой они всегда могли спрятаться. Вот так непревзойдённая «Мадам Интрига» соединила Дантеса и Пушкиных. Никого не удивила влюблённость Жоржа в жену поэта, ведь какой кавалергард не волочился за прелестной Натали, преклоняться перед ней казалось таким естественным. Дантес, получивший индульгенцию от самой Полетики, принялся с удвоенным усердием ухаживать за Пушкиной. Слишком усердно, как стало казаться Идалии, но сегодня Жорж в очередной раз убедил её в своих неизменных чувствах. Увлечённая мужчиной в кущу деревьев, она наслаждалась его пылкими признаниями и, не отнимая рук, которые красавец покрывал жаркими поцелуями, всё же выспрашивала ревниво:

– Мне кажется, на Водах вам будет достаточно и Натали. Вы не сводите с неё глаз, а она похорошела после родов, так свежа и прелестна.