Журнал «Если» - «Если», 2004 № 08

Мистер Леру покраснел. Он не был поэтом, он только декламировал чужие строки, но все остальные придвинулись ближе, чтобы найти утешение в знакомых ритмах.

— Прекрасно, дружище, — прошептал Дитер. — Пусть им будет хорошо, а я пока что-нибудь придумаю.

У кого-то оказалась при себе арфа, и четыре торжественных удара по струнам отмечали каждую строку. Раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре. Как юные воины отказались от своих коней и велели их увести, как родственник Оффы отпустил его сокола, а Эдрик дал клятву, как герольд викингов насмехался и упрекал, а Бьортнот разрешил врагам переправиться через реку, как Элфнот и Вульфмаер пали. На глазах у всех блестели слезы, ведь мистер Леру показал сегодняшнее поражение в зеркале другого, случившегося семьдесят пять лет назад. Он добрался до последней страницы: старый слуга Бьортнота призывает его воинов сражаться, даже зная, что они должны погибнуть.

На обрывке были еще строки о Годрике, бросающем копье в приближающегося неприятеля, но комок, стоявший в горле мистера Леру, сделался слишком большим, чтобы можно было продолжать.

— Это пел бог, — произнесла Эльфайн.

Мистер Леру, глубоко польщенный, взглянул ей в лицо.

— Настоящее достоинство не в том, чтобы сражаться, когда надежда велика, — сказал один из слушателей, — но в том, чтобы продолжать, когда надежды уже нет.

Мистер Леру попытался стереть выжатую октябрьским холодом каплю влаги под носом и ощутил резкую боль. Он вспомнил быстро мелькнувшую перед глазами осу. Какие гнусные рожи у этих насекомых. Их вид пробуждает какой-то глубоко запрятанный атавистический страх. Он сунул руки в карманы комбинезона и что-то нащупал.

Черт возьми. Как только в человеке проснутся героические идеалы, это тут же входит в привычку.

— Знаете, дружище, — сказал Дитер, — на этот раз, в виде исключения, я в тупике. Возможно, мы засели здесь навсегда. Возможно, мне никогда больше не увидеть «не-Я».

— Не печалься, мудрый воин, — прошептал мистер Леру, цитируя «Беовульфа». — Чем хуже дела, тем сильнее мы должны быть. Помогите Эльфайн, когда я скажу, что пришло время. — Он отвернулся, чтобы стражник не видел, как он лезет в карман, но стражник был слишком заинтересован Эльфайн, чтобы обращать на него внимание.

— Пошли, женщина, — приказал он.

— ИЗВИНИТЕ, — пронзительно пропищал мистер Леру, просовываясь между ними.

Стражник обнаружил, что оказался лицом к лицу с дьяволом, у которого была голова пучеглазого кузнечика и который указывал на него какой-то черной палкой.

— Вельзевул! — заорал он.

Черная палка с треском лопнула, как иглобрюхая рыба, стражник отшатнулся и упал в костер.

— Пошли, Дитер, — крикнул мистер Леру, перескакивая через простертого рыжего стражника.

Удивительная процессия быстро бежала в темноте — долговязый Дитер, сакская женщина в плаще из мешковины, мистер Леру в комбинезоне и противогазе, с зонтиком, высоко поднятым над головой. Их преследовал человек в тлеющем плаще, далее бежала следующая партия — воины в позванивающих кольчугах, размахивающие мечами и факелами и выкрикивающие проклятия на дурном французском.

Подпаленный рыжий начал догонять их, намереваясь схватить мистера Леру. Но им удалось оторваться от него и затеряться среди быков и телег герцогского обоза.

— Это Молли! — воскликнула Эльфайн, останавливаясь.

— Подруга? — спросил мистер Леру.

— Наша корова!

Большое животное, привязанное к колесу телеги, заставленной бочками, спокойно глядело на них.

— Вы идете? — нетерпеливо спросил Дитер.

Мистер Леру помог отвязать корову.

— Можно ли придумать маскировку лучше? — воскликнул он. — Как будто бы мы поставляем продовольствие армии.

— Но вы идете не в том направлении, — отозвался Дитер, нажав на кнопку освещения, чтобы разглядеть стрелку встроенного в мега-часы компаса. — Море вон в той стороне.

— Должно было быть там, если бы это был Мэлдон, — согласился мистер Леру. — Но эта дорога ведет обратно к лагерю. Идите за Эльфайн. Она знает местность.

Но на деле он вовсе не был таким смелым, как его речи, и при каждом звуке шагов его охватывала тревога. Но каким-то образом они прошли через хаос, оставленный армией, в темную тишину к югу. Высоко в небе висел полумесяц, давая достаточно света, чтобы видеть тропу. Далеко позади выл волк.

Наконец рощи стали походить на те, в которых мистер Леру прятался накануне. Вдруг сзади раздались крики. Это опять был он, Леру-прототип, возможный прародитель рода Леру. Он бежал изо всех сил, размахивая чудовищно широким мечом и в ярости не замечая рыжего пламени, которое ветер раздувал на спине его плаща. У них хватило бы времени добежать до деревьев, если бы Молли не увлеклась поздним клевером. Эльфайн тянула ее за веревку, но, хотя Молли опускала голову и вытягивала шею, ее ноги отказывались сдвинуться с места. Мистер Леру пришел на помощь и схватил веревку.

— Умри! — воскликнул подбежавший огненный шар, размахивающий широким мечом.

Мистер Леру отскочил и сделал выпад зонтиком. Вот уже во второй раз все движения замедлились, и мистер Леру мог рассчитать каждый угол и скорость. Кончик его зонта должен был попасть в незащищенное место на горле Леру-прототипа и убить его. А потом? Если этот человек действительно его предок, не уничтожит ли мистер Леру самого себя? Ощутит ли он боль, когда его зонт воткнется в шею собственного предка? Или он просто мигнет, словно угасающая звезда?

И есть ли в нем то, что позволяет убить человеческое существо?

Ему не удалось этого выяснить. Как раз перед тем, как кончик зонта должен был устремиться вперед во второй раз, раздался другой звук, от которого похолодела спина, — треск разбитого черепа. Зонтик ткнулся в пустоту. Рыжей головы там просто не оказалось.

Из темноты появился Дреориг, держа в руке окровавленный сук. У его ног лежал мертвый норманн, на котором горел плащ.

— Уверены, что вы не колдун? — спросил Дреориг.

— Он упал в костер еще в лагере, — ответил мистер Леру. — Как вы сюда попали?

— Любой, кто научился прятаться от брата Кнуда и его ивовых розог, сумеет провести нескольких пьяных норманнов. С вами все в порядке?

Мистер Леру ощупал себя. Он не исчез. Он совсем не чувствовал боли в носу. Опухоль, правда, еще держалась, но заметно уменьшилась.

Значит, он оказался прав тогда, давно, когда говорил Дитеру, что никакое отдельное действие не может изменить историю.

Если, конечно, этот человек все же не был его предком.

— Пошли, пошли, — торопил Дитер. Он нажал кнопку, и его мегачасы засветились зеленоватым светом, как кучка тухлых устриц. — Мы опаздываем!