Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1963 год

Но вот, наконец, настало утро, когда мы услышали вдалеке собачий лай — верный признак близости человеческого жилья. Вскоре жалкая и грязная деревушка Пуэрто-Паэс, состоящая из десятка глинобитных домов под железными крышами, появилась перед нами на плоском берегу при слиянии двух могучих рек — Ориноко и Меты.

Полицейские устремились к нам со всех ног, перерыли нашу поклажу и преследовали нас по пятам до дома, где мы укрылись. Еще бы — добрые христиане не появляются с той стороны, откуда приплыли мы! У меня был документ, подписанный министром внутренних дел Венесуэлы, но они не умели читать. Наконец пришел сержант, и все уладилось за бутылкой «Санта-Терезы».

Вместо эпилога

И вот нас взял почтовый самолет: через сорок минут он должен приземлиться в Сан-Фернандо. Летчик не считал нужным набирать высоту и шел на бреющем полете над плоскими льяносами и приречными лесами. Восходящие потоки горячего воздуха болтали самолет, как на волнах. Для Педрито это было воздушное крещение, и он не мог насладиться волшебным зрелищем бескрайной безлесной равнины, через которую мы с ним брели столько дней и которую пересекли сейчас за считанные минуты.

На высоте пятидесяти метров над этой несчастной землей мы были в цивилизованном веке консервированной говядины, кока-колы и туалетной бумаги. Но достаточно было пустяка — слишком сильного порыва ветра или перебоя в одном из рычащих моторов, — чтобы мы рухнули вниз, во тьму времен, где единственным оружием человека в борьбе с враждебными силами природы до сих пор остаются лишь стрелы с костяными наконечниками да огонь.

И вот, пока алюминиевая птица одним прыжком переносила нас через болота между Синаруко и Капанапаро, я невольно задумался о трагической участи этой страны, неспособной обрести равновесие и гармонию.

Снежные вершины Анд с пиком Боливара возвышаются на пять тысяч метров над плоскими льяносами. Сухой сезон превращает степи в бесплодную пустыню, выжженную солнцем и пожарами, где мечутся обезумевшие от жажды истощенные стада. А несколько месяцев спустя — это бескрайные болота, океаны туч, забытая богом земля изобилия, где тучные земноводные быки лениво ощипывают сочные побеги, стоя по шею в воде. Треугольные стаи уток со свистом проносятся тогда над пирогами, под днищем которых на глубине двух-трех метров белеют кости животных, погибших от жажды всего несколько недель назад.

Гигантские леса, благодатная почва степей — все это могло бы превратить Венесуэлу в землю изобилия, способную уберечь людей от нищеты. Увы, сколько рек здесь исчезло, сколько ручьев высыхает ежегодно из-за варварского уничтожения лесов! В Андах, где леса необходимо сохранить, крестьяне распахивают склоны; в льяносах — сводят рощи и разбивают на их месте плантации; везде и всюду леса вырубают и выжигают.

Где теперь воспетая поэтами река Гуайра, по которой некогда парусники поднимались от моря до самой столицы? С удивлением путешественник увидит вместо нее гнусный зловонный овраг с жалкими фанерными лачугами бедняков по берегам. Лишь иногда, после ливней, в нем вздувается яростный мутный поток, унося зазевавшихся детей.

Где теперь источники, снабжавшие Каракас питьевой водой? Главный приток Гуайры — Туй исчез бесследно. Озеро Валенсия за одно столетие резко обмелело, потому что леса вокруг него были сведены почти целиком; удалось сохранить единственный участок — парк Ранчо Гранде, да и то лишь благодаря самоотверженным усилиям профессора швейцарца Питтье. Река Тачира за последние пятнадцать лет потеряла 85 процентов своего дебита; по реке Токуйо два года назад протекало в секунду десять тысяч литров воды, а сегодня — в пять раз меньше.

Уильям Вогт, автор известной книги «Голод земли», утверждает, что Венесуэла пострадала от эрозии больше любой другой страны в мире. Треть пригодной для обработки почвы унесена в океан, вторую треть могут спасти лишь крайние меры, над последней третью тоже нависает смертельная угроза. По невежеству, неопытности или из корысти Венесуэла расточает свою землю-кормилицу, и, если ничего не предпринять, завтра этот процесс пойдет быстрее, чем сегодня: ветер и вода унесут то, что пощадили огонь, плуг и топор.

К животным здесь относятся не лучше, чем к почве. Да и как может быть иначе в стране, где даже человек, если он индеец, не имеет права на свободу и жизнь?

На ферме дель Фрио каждый пеон должен в сухой сезон убивать ежедневно семь крупных водосвинок, вяленое мясо которых пользуется хорошим спросом. И вот эти великолепные и совершенно безвредные грызуны, еще недавно населявшие все лагуны Апуре, теперь исчезают на глазах: ведь каждый год их убивают не менее пятидесяти тысяч! Еще безжалостней преследуют и уничтожают чудесных белохвостых оленей, некогда столь же многочисленных, как и быки, рядом с которыми они паслись. А что касается венесуэльских хохлатых цапель, то они уцелели только благодаря тому, что вовремя прошла мода на эгретки. И черепах в Ориноко стало так мало, что охоту на них сегодня вынуждены резко ограничивать.

Когда на земле благословенной Венесуэлы появились первые европейцы, они не нашли здесь столь желанных золотых городов, зато увидели перед собой настоящий земной рай, где пышные заросли склонялись над спокойными ручьями. Их встретили мирные индейцы, чья культура хоть и не походила на культуру завоевателей, но во многих отношениях не уступала ей.

Нет больше кротких индейцев, улыбками встречающих путешественников: они истреблены или загнаны в непроходимые дебри, где быстро вымирают.

Все эти мысли возникли у меня еще при первом знакомстве с Венесуэлой. Теперь, когда позади остались просторы льяносов и мимолетные, но незабываемые встречи с их исконными обитателями, я начал понимать, что силами нескольких энтузиастов нельзя разрешить неотложные и огромные задачи, грозно стоящие перед этой страной.

Ну, а как же «деррангадера» — тот ужасный паралич лошадей, из-за которого я и был призван в льяносы Венесуэлы? Скажу коротко: мне удалось сделать мало, очень мало. Я так и не нашел истинных хозяев трипаносомы, вызывающей это заболевание. Переносчиками же его могут быть и слепни и комары, но главным образом и прежде всего — мухи. Поэтому основной мерой борьбы с последствиями падежа скота является немедленное уничтожение лошадиных трупов. Если невозможно их захоронить, их надо сжигать. Но хотя в Венесуэле нефть повсюду и стоит она гроши, я не уверен, что даже эта простейшая рекомендация будет проведена в жизнь.

Ведь даже наши лаборатории, целый ряд исследовательских пунктов, которые вели напряженную и плодотворную работу, — все это было закрыто и уничтожено как раз тогда, когда перед нами уже брезжил свет важного открытия. Очередное правительство толстопузых полковников, как всегда, начало с отмены и уничтожения всего, что было сделано их предшественниками. Мне пришлось уложить чемоданы. Тайна «деррангадеры» так и осталась нераскрытой.