Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1989 год

Угрюмые, осунувшиеся от недоедания люди по ту сторону огня ждали, выпросит ли он у духов разрешение на охоту. Они уже пытались охотиться, но стрелы их и копья летели мимо дичи. И всем стало ясно, что требуется согласие духов.

Он подпрыгнул, прислушался к перезвону медных треугольников и колец, привязанных к его меховой одежде. Тряхнул украшениями еще раз, словно проверяя услышанное. Затем решительно ударил перед собой посохом, тоже обвешанным побрякушками. В стороны брызнули ледяные осколки. Сиирт-Я резко нагнулся, поднял кусочек льда, лизнул его языком. Потом, неодобрительно поцокав, бросил в огонь. Теперь он колесом прошелся по ледяной арене, еще раз ударил посохом. Сиирт-Я опять лизнул отколовшуюся льдинку и, пританцовывая, принялся долбить лед. При каждом ударе посоха толпа завороженно вторила его выдохам: «И-эх! Йех! И-и-и-и-эх...» Во льду уже образовалось изрядное углубление, но дальше долбить не имело смысла, ведь озерцо промерзло насквозь. Он сорвал со спины Пенз-Ар — туго натянутую на небольшой овальный обод белую шкуру северного оленя,— ударил по нему пальцами, отчего Пенз-Ар басовито, тревожно загудел, и бросил его наземь. Затем сдернул с головы остроконечный нерпичий колпак — для охоты на каждого зверя имелась своя шапка, а в этот раз собирались охотиться на нерпу,— вытер ею пот с лица и швырнул на край выбитой лунки. «Нях! Нях!» (1 Нерпа (ненец.). Любопытно сходство с эскимосским языком, где нерпа именуется «няхсак».) — зашептали зрители. Для племени, стоящего за линией костров, это была уже не шапка, а нерпа, вылезшая на лед.

Сиирт-Я семикратно обежал озерцо, пританцовывая и выкрикивая нараспев заклинания. Затем, пригнувшись, словно таясь от кого-то, он пересек озерцо поперек рядом с лункой и на другом краю, у самых костров, упал, распластался, прижался ко льду. В его руке был зажат белый кожаный ремень, который тянулся, едва различимый на замерзшей поверхности, к белому Пенз-Ару.

По толпе соплеменников прокатился напряженный вздох. Все увидели: охотник, отыскав сделанную нерпой лунку, положил поодаль замаскированную шкурой доску, протянул ремень к своей засаде и дождался, когда нерпа вылезла на лед. Теперь все зависит от воли духов — если они решат предупредить нерпу, та успеет нырнуть в лунку раньше, чем охотник закроет отверстие доской.

Сиирт-Я чуть заметно шевельнул пальцами, и Пенз-Ар медленно пополз к лунке. Ближе, ближе... Есть! Диск из белой оленьей шкуры накрыл прорубь, и в тот же момент одним скачком Сиирт-Я оказался в центре озерка. Прижав к груди колпак, он словно перевоплотился в нерпу. Прыгая вокруг перекрытой лунки, он изображал ужас животного, а звон его амулетов становился все громче, все отчаяннее. Казалось, что уже ничто не спасет глупую нерпу. Но соплеменники, напряженно подпевая невнятным возгласам Сиирт-Я, ждали окончательного решения духов, последнего знака их благорасположения. Они чувствовали, что конец «охоты» близок. И тут звон амулетов оборвался. Сиирт-Я замер и резким движением высоко подбросил посох, одновременно выронив нерпичий колпак и рухнув рядом с ним. Теперь на льду рядом лежали двое — человек и нерпа. Посох, взлетевший над ледяной поляной, завис на мгновение, словно остановленный взглядами зрителей, и тут же устремился вниз своим остро отточенным наконечником. Промахнется — плохой знак: охота будет неудачной. Поразит Сиирт-Я — еще хуже. Значит, духи совсем рассердились на племя...

— А-а-а! — приглушенно ахнула толпа, когда посох, пронзив колпак, глухо ткнулся в лед. Напряжение спало, развеялось, будто его и не было. Послышались смех, радостные возгласы, похвалы великому другу духов Сиирт-Я.

Но никто из них, однако, не догадывался, какие тяжелые думы одолевают сейчас Сиирт-Я. Внешне торжественный, горделивый, он думал о вчерашнем разговоре с другими сиртами-хранителями. Все дальше в безвозвратном прошлом оставалась былая слава их племени — когда-то многочисленного могущественного народа, обитавшего на благодатном цветущем континенте! Все труднее давалась жизнь на островках, все сложнее было добывать пищу. Холода из года в год становились все суровее, а подземные толчки сотрясали некогда великую страну все чаще. И вчера старейшие из хранителей говорили о том, что надвигается новая беда, и только те, кто уйдут навстречу перелетным птицам, может быть, сумеют выжить. Выжить и продолжить род спиртов, потомков мудрейших скерлингов. Выбор хранителей остановился на семи Молодых, сильных Сиирт-Я, заклинателях духов, в том числе и на нем. Им, которым безоговорочно верит племя, надлежит вести людей в новые земли в следующую зимнюю ночь, когда замерзнет Океан. Им предстоит спасать хранимый веками бесценный дар чужеземцев — Священное Ухо... Значит, еще одно холодное лето на земле предков, и надо будет уходить...

— Тебе пора уходить,— тронула его за плечо Пуйме.— Утро.

Роман открыл глаза, и первое, о чем подумал, было: а не приснилось ли ему все это? Солнце висело над горизонтом, косыми прохладными лучами поглаживая склоны гор, со всех сторон окруживших идеально круглое озеро. Спать больше не хотелось. «Значит,— решил Роман,— я выспался. А раз так, это в самом деле был сон».

Он легко вскочил на ноги, с удовольствием потянулся, разминая затекшие мышцы.

— Ну, как там дедушка?

— Дедушка спит.

— Пойду посмотрю его.

— Не надо.

— Может, укол...

— Не надо,— твердо повторила Пуйме.— Тебе пора уходить. Далеко идти.

Роман в нерешительности пожал плечами. С одной стороны, помочь старику его инъекции уже не могли. Сэрхасава, как говорится, был за пределами медицинской помощи. С другой — уходить, не сделав хоть что-то...

— Хорошо, как знаешь. Я оставлю тебе несколько ампул. Ты уколы умеешь делать?

— Нет.

— Ну тогда надпилишь горлышко, вот пилка, отольешь лекарство в чуть теплый чай. Дашь, когда дедушка проснется. И еще одну вечером. Две ампулы в день. А завтра я пришлю помощь.

— Нет! — неожиданно жестко приказала девушка — Сэрхасава Сиртя завтра все равно умрет. А мне помогать не надо.— Видя, что Роман еще колеблется, добавила: — Все равно сюда дороги никто не знает.

И тут до Романа с опозданием дошло, что и ему ни за что не найти обратной дороги.

— Послушай, Пуйме! — ошеломленно проговорил он.— А как же я? Пойдешь со мной еще раз?

Пуйме отрицательно покачала головой:

— Я не пойду. Но провожу. Ты не заблудишься. Она вынесла из пещеры горячий чайник, налила в кружку буровато-зеленой жидкости с резким запахом.

— Выпей!

Ни о чем уже не спрашивая, Роман сперва пригубил отвар, нашел, что вкус его горек, но не лишен приятности, и выпил кружку.

Что было потом, Роман помнил смутно. Голова у него закружилась: видимо, в отвар входили какие-то дурманящие снадобья. Пуйме вывела его через лаз под водопадом, и дальше он пошел один. Как, куда, по каким приметам — понятия не имел. Шел. Просто шел. И пои том ни секунды не сомневался, что идет правильно.