Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 1971 год

Тянули всем катером, осторожно, на «раз-два — взяли».

Из воды показался ящик. Действительно, сейф. Длинный металлический. Весь черный от мидий, донных ракушек и травы. Открыт. Дверца полусорвана. Приподняли над водой, но дальше ни в какую. Капитан скинул акваланг и схватился за канат. Догадались, перехватывая канат, перетянуть ящик поближе к корме, где борт не такой крутой.

Стало страшно: вдруг не вытянем? И взяла злость.

Вытащили!

Сейф полон. Но чем? Что там? В верхнем отделении, по словам Копыченко, лежал наган в кобуре и ремень с патронником. В нижнем, по-видимому, книги. Видны спрессованные листки. Зачем хранить в сейфе книги? Тогда бумаги. Но какие? Если бумаги, значит, прочтем. Обязательно. Бумага хорошо сохраняется в воде. Кто мог жить в каюте с левого борта, под рубкой? Когда я однажды шел на эсминце, я спал в каюте командира по правому борту.

Слава осторожно льет из чайника воду внутрь ящика — вымывает ил, выбирает мидий. Капитан возится с наганом. Кобура закаменела, но цела. Наган, к сожалению, сохранился хуже. Всего лишь ручка, барабан и кусок ствола. В барабане семь патронов. И еще семь в патроннике на ремне. Патроны 37-го и 40-го годов.

22 августа. Отправили радиограмму: «Нашли сейф и личное оружие офицера».

Сейф решили не трогать до конца экспедиции. Надо постепенно высушить этот бумажный кисель. Сейф поставили под тент на ют. Целый день он сох на воздухе, в тени, и теперь на ночь Слава накрыл его старой кожанкой и спеленал брезентом.

25 августа. Крепили все на палубе, и в первую очередь сейф. Он еще не просох окончательно, но листы бумаги уже отделяются друг от друга. Видны отдельные буквы и слова. Тут, очевидно, и канцелярские папки, и пачки бумаг в газетах. Я почему-то уверен, что сейф, который нашел Копыченко в левой носовой каюте, принадлежал комиссару эсминца Золкину Дмитрию Степановичу. Откуда такая уверенность, сам не знаю. «За» пока только то что, если в правой по борту каюте жил командир эсминца, в левой должен жить комиссар.

Нырнуло пустое ведро, забывшись, я оставил его на палубе... Если бы знать, когда кончится эта проклятая болтанка! Надо искать укрытия за маяком. Там коса поворачивает на север, и, наверное, можно укрыться от зюйд-веста.

— Так и будем бегать вокруг косы! — ворчит Копыченко.

Капитан злой и хмурый. Все работы срывает погода.

Пошли за маяк и увидели, что мы не одни прячемся от шторма. На якорях стояли два больших сейнера и одна рыбацкая байда, совсем маленькая, меньше нашего катера.

Был чудесный закат, и тонули в небе красные миноносцы облаков. На сейнерах зажгли якорные огни. Зажгли и мы свой фонарь. Только на маленькой рыбачьей байде ничего не зажгли.

Вода горит фосфором. И светится трап, и якорный канат, и видно, как светится стремительно плывущая рыба. Это кефаль.

27 августа. Решили, несмотря на качку, идти на «Фрунзе». Ветер стих, и пошел небольшой дождь. По идее он должен «прибить» волну.

Через час волна действительно немного «прибилась», и Корчагин пошел в поиск.

Удача! Толя вытащил целый резиновый мешок, набитый легководолазными резиновыми костюмами. В мешке перчатки и резиновые сапоги, и все в удивительно хорошем состоянии. На сапогах клеймо фабрики «Красный богатырь», 1940 год.

Николенко и Копыченко нашли два кислородных прибора с регенеративными патронами. На «кислородниках» манометры. Манометры работают, несмотря на то, что под стеклом находилась вода. Когда отвернули вентиль баллона, стрелки «ожили» и показали 150 атмосфер.

Мы смотрели на них как на снаряды. Баллоны полны сжатого кислорода и пролежали под водой тридцать лет! Малейшая трещинка или просто усталость металла — и теперь, очутившись в другой среде, на воздухе, они могут рвануть как снаряды.

Копыченко сказал, чтобы все ушли на нос, и быстро открутил вентили. Раздался хлопок выстрела.

Копыченко невозмутимо сидел на корме. Оказывается, лопнул всего лишь резиновый мешок «кислородника». Копыченко «стравил» баллоны до нескольких атмосфер и перекрыл вентили.

Я стал очищать баллоны от мидий и нашел дату изготовления: «1.XI.40 г.». Тогда же или чуть позднее баллоны аппаратов заправили газом. По некоторым признакам можно судить, что аппаратами и резиновыми гидрокостюмами на эсминце не пользовались. Мы «глотнули» кислород из тысяча девятьсот сорокового года, и Копыченко пожалел, что мы не перепустили его в свои пустые баллоны. Воздуха у нас мало.

В этот день достали еще пепельницу из кают-компании и усилитель от киноаппарата. Корчагин говорит, что там есть и кинопленка.

28 августа. Из воды поднимается наш кеп. Он отплевывает воду, откидывает на лоб маску. На лбу и щеках красноватый полукруг присоса от резины, на усах капельки воды.

Капитан стоит на ступеньке трапа и просит курнуть. Но сигарет уже нет. Кончились. Есть папиросы и махорка. Боцман протягивает капитану козью ножку, а я кружку какао.

Когда идет волна, слышно, как хрипит бакен-ревун, возле которого мы стоим.

Кеп торопливо затягивается махоркой, потом принимается за какао. Он никак не может согреться;

— Как колокольчики, — говорит он, протягивая мне обыкновенную лампочку с желтым цоколем.

— Что как колокольчики?

— Лампочки. Понимаешь, там под потолком образовалась небольшая воздушная подушка, и, когда мы шуровали, лампочки подвсплыли. Теперь звенят как колокольчики.

Волосок цел. Надо же! Там под водой перекрученные взрывами трубы и паропроводы, перекореженные пушки и торпедные аппараты, раскроенные каюты и кубрики, разбитые приборы и свалившаяся на бок рулевая колонка на ходовом мостике. А лампочка цела! Совсем целая. Только в стеклянном пальце, от которого отходят волоски, — вода. Но когда она высохнет, лампочка может загореться.

— И ни одной мидии, ни одной ракушки к ней не присосалось!

— Значит, будет гореть, — говорит капитан. — Если бы была облеплена, тогда бы не загорелась.

— Почему?

— Возьми мину, снаряд, торпеду на дне моря. Если вся в мидиях, значит пустая, обезвреженная. А если чистенькая — от такой подальше. Очень чувствует эта двухстворчатая ракушка, где ей домик свой делать.

Еще одна загадка моря.

29 августа. Сегодня наконец решили притронуться к сейфу.

Осторожно, с помощью кисточек и воды отделяем листик от листика. Письма, конспекты, записи политбесед. Нашли несколько незаполненных анкет по приему в партию и две росписи на уголках бумаг комиссара эсминца Золкина.

Прочитал на газетном обрывке: «Сегодня на Краснофлотском бульваре в 19 час. 00 минут... танцы... Будет показан кинофильм «Мы из Кронштадта»... 21 июня 1941 года».

Они, наверное, успели состояться — эти танцы в последний мирный субботний вечер. Там, на знакомом бульваре, у памятника погибшим кораблям, А через несколько часов главная база флота приняла на себя первый неожиданный удар фашистов...