Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1977 год

Еще лет сто тому назад науруанцы славились как храбрые воины, опасные для моряков (европейские суда, особенно китобойные, частенько появлялись на Науру с конца XVIII века, когда английский капитан Фирн нанес остров на карту). Через некоторое время островитяне привыкли к чужеземцам, и на овощи и кокосовые орехи стали выменивать у них ружья. Ружья быстро вошли в моду, и, по свидетельству тех времен, «повсюду на Науру можно было видеть нагих мужчин и даже подростков с ружьем на плече; а иной раз сзади шла жена с другим ружьем и запасом патронов». Человек, в руках которого оказалась такая игрушка, как заряженное ружье, обязательно должен выстрелить, и в 1888 году на острове вспыхнула междоусобная война, причину которой установить уже никогда не удастся. В войне погибло двенадцать семей — огромные потери для Науру. Под предлогом необходимости навести порядок на острове высадились немцы. Они конфисковали 765 ружей, 109 пистолетов, а остров объявили германской территорией. Для Германии это был скорее вопрос престижа, ибо толку в острове не было никакого: тот факт, что Науру покрыт высококачественным фосфатом, установил австралийский химик Эллис значительно позднее. После первой мировой войны остров перешел под мандат Англии. Первые тонны удобрения поплыли через море.

Науруанцы в то время не получали за увозимую землю почти ничего. И когда вождь Тимоти Детудам пытался основать свою компанию по добыче фосфата, он был арестован «за хулиганство».

Англичан сменили японцы, захватившие Науру во время второй мировой войны. Пришли самые черные времена в науруанской истории: тысячу двести островитян вывезли на соседний островок. Больных и старых побросали в море. Еще семьсот человек умерли от голода. Но оставшиеся в живых вернулись на остров Науру с намерением впредь никогда и ни при каких обстоятельствах не покидать родную землю.

В 1968 году остров получил независимость. За последние четыре года цены на фосфат выросли в три раза, и островитяне получают ежегодно почти триста миллионов долларов дохода.

Такова вкратце история очень богатого острова Науру.

С моря остров Науру выглядит как плоская шляпа; «поля» ее — полоска песчаного пляжа, а «лента» — узенькая пальмовая роща. На пляже живут науруанцы. По пляжу проложено и девятнадцатикилометровое шоссе, по нему гоняют до одурения машины местные автолюбители: взад-вперед, взад-вперед. У самого берега проводит прохладные утренние и вечерние часы местное общество — женщины в легких платьях, мускулистые мужчины в шелковых набедренных повязках. Медицинское обследование установило: «мускулы» состоят в основном из жира...

Что же касается тульи «шляпы», то она меняет свой вид изо дня в день: сквозь многометровые наслоения фосфата проступают коралловые скалы. Голые, бесплодные. Не пройдет и двадцати лет, как фосфат будет вывезен весь, и островитяне останутся при деньгах, но без земли. Только скалы будут торчать из моря, как обглоданные кости.

Что же будет тогда с островом Науру и его жителями? Конечно, они могли бы покинуть съеденный остров и переселиться в Австралию. В конце концов, в «Науру Хаус» места для всех хватит. Но судьба изгнанников — пусть даже добровольных — науруанцев не устраивает.

Остаться на острове? Но чем заниматься? Многие молодые люди получили образование: среди них филологи, юристы, один антрополог. При всем уважении к этим наукам приходится признать, что нация, состоящая исключительно из гуманитариев, вряд ли могла бы просуществовать.

Президент острова Бернард Довийого попытался решить проблему.

...Вот уже три года, как трюмы судов, идущих на Науру, заполнены землей. Первосортным черноземом, купленным на деньги, полученные от продажи фосфата. Землю эту, аккуратно запакованную в пластиковые мешки, складывают про запас. Потом ее уложат на коралловое основание. Фосфат для удобрения приходится покупать в Австралии. Проще, наверное, было бы оставлять его на месте, но договор на вывоз нарушать нельзя.

Приглашенные агрономы составляют план сельскохозяйственного будущего Науру. Тем временем трое молодых науруанцев отправились на Новую Зеландию обучаться фермерским наукам. Энтузиастов провожали всем островом, как героев. Появились даже проекты — если окажется возможным овцеводство — закупки целых лугов и пастбищ. Есть и другая точка зрения — возвратиться к образу жизни предков: разводить кокосовую пальму, ловить рыбу. Еще несколько энтузиастов отправились на Самоа: поучиться тому, что когда-то умели предки, там.

Ковши экскаваторов все глубже и глубже вгрызаются в фосфатную землю Науру. Все больше обнажается коралловый скелет острова. Фосфатная компания доедает Науру.

А на узком жилом пляже продолжаются дискуссии: завозить ли из-за моря батраков на грядущие поля? Или научиться самим пахать землю? Закупать трактора сразу или подождать развития техники и приобрести самые последние достижения ее?

И хотя многие из проектов выглядят фантастически, все сходятся на одном: ни в коем случае не покидать Науру.

Съеденный остров намерен вернуться к жизни...

Л. Ольгин

Упругий, упорный ветер пузырем раздувает гимнастерку и рвет с головы пилотку — спутницу недавних фронтовых дней. Но здесь, на вершине Медведь-Камня, свистит только ветер, не надо пригибать голову, можно спокойно смотреть вдаль и думать, впитывать впечатления нового, еще незнакомого края. И даже... строить планы на будущее.

На вершине, густо заросшей соснами, не так легко найти точку с хорошим обзором. Внизу блестит и уносит свои воды лента Тагила, на востоке лесистые холмы сливаются в синюю манящую даль.

...Почти четыреста лет назад здесь стоял атаман Ермак. Трудные сборы в строгановских городках давно миновали: остался позади путь от Нижне-Чусовских городков вверх по Чусовой, неудачная попытка пройти по Утке, путь по Серебрянке, зимовка в устье Кокуя, тяжкий волок на Баранчу, где пришлось бросить многие лодьи. Немало дружинников устрашилось и ушло назад, вольничать в знакомых краях. Но те, что остались, — верные люди, с ними можно смело испытывать судьбу... Все преодолела несгибаемая воля атамана. И вот сейчас внизу, на берегу Тагила, стучат топоры, и люди копошатся вокруг белеющих стругов. Скоро снова в опасный путь, туда, на восход, в открывающуюся перед ними Сибирь...

...На Медведь-Камень меня привели слухи о расположенном здесь Ермаковом городище. Говорили о нем и в Нижнем Тагиле, и в соседнем селе Лая. Сведения эти оказались очень старыми, я нашел их и в литературе, начиная с книг XVIII века: академика П. С. Палласа «Путешествие по разным. провинциям Российского государства» и «История Сибири» Г. Ф. Миллера.