Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1979 год

— Я еще девчонкой была, когда маслом занялись крупные фабриканты. Учуяли, что дело-то наживное, ну и принялись «за работу», начали хитрить, выпускать поддельное масло. А в Казанлыке в ту пору служил учителем Христо Ярымов, он химию преподавал. Уважали его, честный был человек, хороший. Вот он и оборудовал у себя на дому первую в нашей стране лабораторию по розовому маслу — вроде как контроль попытался навести. Вскинулись тогда против Христо жулики, убить хотели, нож в спину всадить, да наши не дали. Отец мой тоже в числе тех был, кто Ярымова защищал. В общем, спасли учителя. Наверное, тогда-то крестьяне и почувствовали силу сплоченности. Возникли у нас в долине кооперативы по розе — на первых порах еще небольшие были, несильные, но хорошо стояли за крестьян, против всяких подделок боролись.

Стефка Костова замолкает и хмурится. На ее лице явственнее становятся морщины, которые до сих пор были как-то незаметны. Она пододвигает ко мне тарелку с салатом, посыпанным тертой брынзой, отпивает немного вина.

— Ну а когда я уже взрослой была, настало страшное время. Фашисты пришли. Знаете, есть старая пословица: «Кто любит цветы, тот не может быть злым». Наоборот тоже верно: «Кто цветы не любит, тот злой, страшный человек». А фашисты не просто цветы губили, они наше достояние уничтожали. К сорок четвертому году в Болгарии осталась лишь пятая часть всех плантаций. Мы, конечно, сопротивлялись, сберегали кусты, тайком растили розу, плакали над ней — и растили. И ждали, ждали освобождения...

Я слушаю Стефку Костову и вспоминаю рассказ Басила Стайкова:

«Летом сорок пятого года, я в те времена агрономом был, вручили мне мандат директора. Дали институту клочок земли с заброшенным сараем для розоварни, двух лошадей. Производство масла было в полном развале: гитлеровцы считали, что казанлыкский цветок будет конкурентом концерну ИГ Фарбениндустри, и потребовали от наших крестьян вырубать розовые кусты и засевать поля картофелем. И я просто не представляю, что было бы с производством болгарского розового масла, если бы не пришла народная власть...»

Вечером мы со Стефкой Костовой приехали в Казанлык, вышли из машины и очутились на праздничной, пляшущей, поющей улице. Закатное солнце, в румянец окрашивая долину, медленно уходило за горы, а праздничные процессии все росли, втекали во дворы и снова выплескивались наружу, вобрав в себя обитателей домов.

Прогремел над городом и смолк бой огромных барабанов, обтянутых бычьей кожей. Запели скрипки, подключились к ним гадулки и гайды. Снова, как утром, зазвучала песня во славу болгарской розы.

А над долиной, над ее городами и плантациями, плыл тонкий, сладкий, дурманящий аромат цветов...

Юрий Пересунько, наш спец. корр.

Казанлык — София — Москва

Книга репортажей уругвайской журналистки Марии Эстер-Жильо «Партизанская война тупамарос» вышла в свет несколько лет назад и сразу же вызвала сенсацию. Не стремясь приукрасить действительность, автор нарисовала объективную и безжалостную картину современной жизни уругвайского народа. Не случайно кубинское издательство «Каса де лас Америкас» — «Дом Америк» — напечатало книгу, присудив ей премию за лучшую журналистскую работу. Ниже мы публикуем отрывок из книги «Партизанская война тупамарос», где повествуется о жизни уругвайских школьников

Ирен ведет второй класс в одной из школ предместья. Год за годом она замечает, как падает успеваемость детей. Однажды утром пять месяцев назад она встала перед классом и спросила:

— Что вы сегодня ели на завтрак?

Было холодное июльское утро. Но только девять детей получили более или менее подходящую еду: горячее молоко. Девять из двадцати. Остальные — галеты, мате или вовсе ничего.

Некоторое время спустя я отправилась в школу с намерением повторить опыт учительницы.

Когда Ирен увидела меня и узнала о цели моего визита, она задумалась, но не прошло и трех минут, как я сидела в ее кресле. С этого места хорошо просматривался двор, клумба с цветами, за окном приглушенно шумела улица. А передо мной в классе двадцать учеников. Все улыбаются: больно уж необычная ситуация.

Я уже собралась задавать вопросы, как Ирен мне посоветовала: «Не начинай прямо с того, что тебя интересует. Дай им привыкнуть».

Я отодвинула составленную заранее анкету и начала говорить о чем попало. И впервые подумала, что мы очень мало знаем о детях в наших школах. А ведь именно на них в первую очередь отражается безработица, вся скудость сегодняшней жизни Уругвая.

Я убедилась также, что дети прекрасно все понимают и, самое главное, отдают себе отчет в том, что возможность изменить положение и в их руках тоже.

— Вам нравится ходить в школу?

— Да, да, да, — отвечают хором.

— Чему вы учитесь?

— Писать. Читать. Рисовать. Считать. Трудиться.

— Трудиться? А как вы учитесь трудиться?

— У меня есть друг, так он продает цветы и сам считает сдачу.

— Я тоже тружусь.

— И я... И я, сеньорита!

— Хорошо. Поднимите руки те, кто трудится.

Все ручонки поднялись.

— Как? Все трудитесь? Вот ты что делаешь?

— Я? Я работаю на рынке, помогаю соседу.

— А что вы продаете?

— Чеснок, салат, оригано (1 Оригано — душица, трава, используемая для приправ. (Примеч. ред.)).

— Сколько же ты зарабатываешь?

— Двадцать песо (250 песо равнялись 1 доллару). И салат или еще что-нибудь.

— Что ты делаешь с деньгами?

— Все отдаю маме.

— А я зарабатываю больше, — говорит его сосед, поднимая руку.

— Да?.. И на чем же?

— Мы ездим с крестным в Ла-Пас и покупаем мясо.

— Потом продаете в Монтевидео?

— Да...

— И ты помогаешь ему продавать?

— Нет. Помогаю привозить, потому что мешок весит пятьдесят кило. Иногда не пускают в автобус.

— Мясо?

— Мешок с мясом. Он тяжелый, вот мы и несем вдвоем.

— Это должен быть большой мешок.

— Да, очень большой. Но мы прикидываемся, чтобы кондуктор не заметил, что он тяжелый.

— Сколько тебе платят за такую работу?

— Крестный дает мне мясо для всех. Мама говорит, что это больше чем пятьсот песо зараз.

— Я, — говорит этакая мышка, две пяди от земли, — набираю воду из крана и продаю.

— Из крана в твоем доме?

— Нет, кран не в нашем доме. Он за углом.

— И кому ты продаешь воду?

— Соседке, донье Кати. Она всегда покупает.

— У доньи Кати нет воды?

— Там, где я живу, ни у кого нет воды.

— Кто еще работает?

— Я! Я... — отвечает толстушка с очень круглыми глазами. — Я чищу картошку, мою кухню горячей водой и пастой.

— Горячей водой... И это правда?

— Да. Я даже умею обращаться с примусом.

— А твоя мама где работает?

— Мама убирает в одном доме.