Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1983 год

Тоннель врезали в горную толщу с двух сторон. Геодезисты постоянно следили за тем, чтобы он не отклонялся от намеченной оси. Для этого над землей и под землей закрепили точки-ориентиры, от которых маркшейдеры вели отсчеты. Западный и восточный ходы на глубине 400 метров неуклонно двигались навстречу друг другу. Проходка велась в скальном грунте, пораженном трещинами, обводненном подземными источниками. Наконец ходы встретились — произошла так называемая «сбойка».

Российские тоннелестроители еще раз продемонстрировали свое мастерство: оси ходов в вертикальной плоскости разошлись всего на 4,3, а в горизонтальной — на 12,8 сантиметра. Поразительная точность! Она была намного выше установленной техническими условиями. Допущенное несовпадение не имело никакого практического значения, потому что при расширении направляющих ходов до полного профиля тоннеля его безболезненно устранили, не затратив ни одной лишней копейки.

И вообще постройка Сурамского тоннеля считается шедевром инженерного искусства конца прошлого столетия. Никто из его создателей жизнь самоубийством не кончал. По окончании строительства инженеры вместе со своим руководителем Ф. Д. Рыдзевским принимали заслуженные поздравления. Позже Ф. Д. Рыдзевский спроектировал Архотский вариант Транскавказской железной дороги Тифлис — Владикавказ.

А как же обелиск? Действительно, у тоннеля воздвигли каменный обелиск, но не в память «незадачливого» инженера, а в честь посещения императором Александром III строительства тоннеля. Надпись на обелиске в годы революции уничтожили, а людская молва «переадресовала» памятник.

Наконец, об упомянутой книге Льва Гумилевского. Во втором ее издании, дополненном и исправленном, сведений о вымышленной трагедии нет.

Сурамский перевальный участок Закавказской железной дороги, в пределах которого находится знаменитый тоннель, известен еще и тем, что стал первенцем электрификации магистральных линий. Решение об электрификации перевала было принято в 1921 году во исполнение ленинского плана ГОЭЛРО. Движение поездов с электровозной тягой по тоннелю было открыто 60 лет назад.

Сегодня на Кавказе тоннелей множество — больших и малых. Не каждый из них, конечно, известен так, как Сурамский, но все они верой и правдой несут свою службу. Недалеко время, когда новая железная дорога ляжет через Главный Кавказский хребет. Проект новой Перевальной линии разрабатывается. На ней предстоит пробить тридцать восемь тоннелей!

Ну а Сурамскому тоннелю скоро исполнится 100 лет.

Л. Ф. Жуков, инженер-путеец Фото К. Гаренских

Вискусственной гравитации все дороги вели вверх. Доктор философии Айзек Кроуэлл остановился, чтобы отдышаться, откинул со лба влажные волосы и постучался в каюту психиатра. Дверь скользнула в сторону.

— А-а, доктор Кроуэлл... — Психиатр Ничиц был столь же худ, насколько Кроуэлл тучен. — Проходите, пожалуйста. Садитесь.

— Благодарю. — Кроуэлл опустился в самое прочное на вид кресло.

Психиатр пристально посмотрел на него и поднял руку.

Кроуэлл медленно закрыл и открыл глаза. Потом перевел взгляд на свой объемистый живот и в изумлении покачал головой. Он обхватил большим и указательным пальцами жирную складку и сдавил.

— О-о!

— Хорошая работа,— сказал психиатр.

— Замечательная. Неужели нельзя было для начала заставить старичка сбросить вес? А уж потом загонять в него меня?

— Необходимо для полноты образа, Отто.

— Отто... да... Все возвращается... Я Отто МакГэвин, премьер-оператор. Работаю на Конфедерацию.

Нимиц вытащил из внутреннего кармана накидки узкий конверт, сломал пластиковую печат и передал Отто. «Пятиминутная наста»,— предупредил он.

Отто быстро зафиксировал в памяти три страницы текста, потом медленно перечитал от начала до конца и отдал Нимицу как раз в тот момент, когда строчки начали бледнеть.

— Вопросы есть?

— По-моему, все ясно. Я теперь стал этим старым толстяком — профессором Кроуэллом. Точнее, стану им, когда вы снова загипнотизируете меня. Я владею языком так же хорошо, как и он?

— Видимо, так. Вы пять недель находились под двусторонним гипнозом, постигая язык.

— Это мое назначение потребует особых активных действий. Похоже, пластиплоть, которую я ношу на себе, равна моему собственному весу? Практически так оно и есть.

— В задании говорится, что Кроуэлл не был на планете одиннадцать лет.

Разве нельзя устроить так, будто он сбросил вес, сидя на диете?

— Нельзя. Вы можете случайно наткнуться на кого-нибудь из его недавних знакомых. Кроме того, особые условия задания требуют, чтобы вы казались этаким безобидным рохлей. Сейчас я вас усыплю, а когда вы проснетесь, то станете на десять процентов Отто МакГэвином и на девяносто — искусственно калькированной личностью — профессором Айзеком Кроуэллом. Вы будете помнить о задании, предстоящем расследовании, о тренировках, о вашем базисе премьера, но первоначальная реакция в любой обычной ситуации будет соответствовать характеру и знаниям Кроуэлла. Только в стрессовых ситуациях вы станете реагировать как премьер-оператор...

— Черт знает что такое! Оскорбительно! Молодой человек, вам известно, кто я такой?!

Таможенный чиновник напустил на себя вид одновременно скучающий и непримиримый. Он снова заложил капсулу личного знака Кроуэлла в микропроектор и долго ее разглядывал.

— Судя по данным, вы Айзек Кроуэлл, житель Макробастии, уроженец Земли. Вам шестьдесят, но выглядите вы на семьдесят. И это тем более не освобождает вас от медицинского осмотра.

— Я требую вышестоящего начальника!

— Отказ. Его сегодня нет. Можете подождать вон в той маленькой комнате.

— Но вы...

— Не годится беспокоить шефа в его единственный свободный день из-за какого-то стыдливого инопланетного пузана! Можете подождать в комнате.

— Ну-ка, ну-ка...— К ним важно приблизился коренастый, маленького роста человек с пышной копной кудреватых напомаженных волос.— Ба, Айзек! Айзек Кроуэлл! Каким ветром тебя снова занесло сюда?

Кроуэлл стиснул ладонь человека — она была влажной и теплой — и за долю секунды переворошил искусственную память, пока лицо и имя не соединились со щелчком в одно целое.

— Джонатан Линдэм! Очень рад тебя видеть. Особенно сейчас.

— Что, какие-то трудности?

— Ну, Джонатан, уж и не знаю. Этот... джентльмен не хочет пропускать меня через турникет. До тех пор, пока я не устрою перед ним что-то вроде стриптиза.

Линдэм поджал губы и уставился на чиновника.

— Смайз, вы знаете, кто этот человек?

— Он... Нет, сэр.

— Это доктор Айзек Себастиан Кроуэлл,— Линдэм кое-как перегнулся через барьер и положил руку на плечо Кроуэлла.— Автор «Разгаданной аномалии» — той самой книги, благодаря которой наша планета оказалась на трассе регулярных космических сообщений. Дайте-ка мне бумаги! Я беру на себя всю ответственность.