Журнал «Наш современник» - Наш Современник, 2005 № 09

В церковном понимании, молясь, человек разговаривает с Богом. При чтении же Святого Писания Бог разговаривает с ним. Как глубоко верующий человек, Суриков не мог ни думать, ни чувствовать иначе. И потому далеко не случайно мы застаем его героя не под образами в молитвенном утешении, а за чтением Книги на все времена, то есть в момент духовного просвещения, или вразумления словом Божьим. «Меншиков стал настоящим христианином, — писал один из оптинских старцев, — умер в истинном покаянии, любил читать Псалтырь и часто приговаривал: „Благо мне, яко смирил меня Господь“» [18] Беседы схи-архимандрита Оптинского скита старца Варсонофия с духовными детьми. СПб., 1991, с. 11. .

И здесь мы вновь должны отметить необычайное провидение Сурикова, оказавшегося, в отличие от Бенуа, намного ближе к исторической правде.

Как видим, художественный замысел Сурикова выходит далеко за пределы чисто мирского толкования идеи страдания как расплаты за содеянное или даже мученичества. Поднимаясь в более высокие сферы, он словно наполняется светом той лампады, что горит, как вечная, неугасимая надежда на спасение, даруемое каждому в покаянии, и в этом смысле «красный угол» в картине возникает художественным образом, своего рода пластической парафразой известных слов Христа: «Стою у сердца каждого и стучусь».

Такова авторская интерпретация темы страдания, понимаемого художником как глубоко нравственное переживание, в котором очищается душа, празднуя свое восхождение в духе. Именно здесь начинается «водительное служение» Сурикова и его искусства. Обращаясь в прошлое, он искал в нем ответы на вопросы, которыми «болело» его Время, и только в этом смысле он был историческим живописцем.

Поэтому нам трудно согласиться с тем же Бенуа, назвавшим «Меншикова в Березове» «эпилогом петровской трагедии» [19] Цит. по кн.: Николаева Н. В. И. Суриков, с. 28. . Для такого мастера, как Суриков, этого слишком мало. Ему мало одной лишь констатации правды факта, пусть и трагической. Он ищет выход. Освободив сюжет от дидактической прямолинейности, он создает исторически опосредованную проекцию евангельской притчи о нравственной смерти и возможности духовного возрождения даже на кресте.

Беседа первого заместителя главного редактора Г. М. ГУСЕВА с писателем, академиком РАО, президентом Российского детского фонда А. А. ЛИХАНОВЫМ.

Михаил Делягин — научный руководитель Института проблем глобализации, доктор экономических наук.

В «Нашем современнике» (№ 1 за 2004 г.) было опубликовано «Слово святогорца» афонского монаха Афанасия, которое своей откровенной оценкой положения в Русской Православной Церкви и её современных задач привлекло внимание православных читателей журнала. В продолжение затронутой темы ниже в порядке дискуссии предлагаем статью из новой книги Михаила Назарова.

В. И. Суриков. Письма. Воспоминания о художнике. М.,1977, с. 262.

Там же, с. 244.

Там же, с. 132.

Цит. по кн.: Николаева Н. В. И. Суриков. М., 1914, с. 43.

М. Волошин. Суриков. Л., с. 58.

А. Полонский. Православная церковь в истории России. М., 1995, с. 13.

И. А. Ильин. Одинокий художник, М., 1993, с. 36.

В. И. Суриков. Указ. соч., с. 191–192.

Там же, с. 192.

А. Н. Бенуа. История русской живописи в XIХ в. М., 1995, с. 331.

В. О. Ключевский. Исторические портреты. М., 1990, с. 200–201.

Там же, с. 202.

Там же, с. 203.

А. Н. Бенуа. Указ. соч., с. 331.

Беседы схи-архимандрита Оптинского скита старца Варсонофия с духовными детьми. СПб., 1991, с. 11.

Цит. по кн.: Николаева Н. В. И. Суриков, с. 28.