Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №1/2016

в нём тысячи лиц и тел слагаясь рождают лик
множество голосов сливаются в долгий крик
каждой ошибки – след, соль всех истоков слез
тончайшей иголкой боль пронзив озаряет мозг

на порванной пуповине младенец-близнец повис
налитый кровью глаз из облака смотрит вниз
из множества липких рук протягивает мне длань
отдай всё, что есть мне, что было твоим – оставь

покорно закрыв глаза, я погружаюсь в сон
вползает под веки ночь
спаси меня от него

никто не придет, свет в гостиной не жги понапрасну
ты опять за своё: «никто не умрет»
ещё немного, и мы полюбим стереотипы
что смерть уродлива, старчески немощна и бесплодна
ты говоришь: «смерти нет»
молчи

куда же нам без неё
нам, безумным, бездельникам и калекам
нам здесь нечего делать
скучно, и линза всегда застревает под веком
и вид из окна неизменно врет – люди заходят в подъезды
мы думаем: «кто-то и к нам придет»

нежданные гости в нечищеных сапогах, ради них
мы смахнули бы пыль с чемоданов и стульев
но они не приходят, словно не существуют

только не говори, что конец не наступит
что смерть заболела
недугом Альцгеймера, старческим слабоумием
не говори, что старухе не жить
мол, коса затупилась, подошвы истлели
давай купим ей туфли и сводим на карусели
пусть вспомнит детство, сладости и мороженое

чтобы жить, нам всегда не хватало кожи
нутро беззащитно, и ребра глядят наружу
а ветер насквозь продувает мясо
– дрожащее сердце, легкие, чресла, язвы
ширятся как мишени, нам не выдержать
и не спрятаться в постоянстве

ты только не бойся
смерть оклемается, встанет на ноги, выздоровеет
без неё нас вряд ли отсюда вызволят
а пока станем сильными, не хлебом единым,
слезами и кровью, и оскалом звериным
ответим миру на эти бредни
про добрых детей, счастливых родителей
про справедливость и добродетель
нам все наврали
в первом куплете

белки наших глаз прозрачны
сквозь лица текут облака
когда посыпая мир пеплом
мы курим в проеме окна

жар челюстей ищет плоть
свежим мясом пахнет в церквях
хрустят позвонки мышей
наши пальцы прозрачней дождя

наши руки невинней чем снег
а кровь белее чем воск
наши плечи – солнечный блик
мы ляжем на дно реки
чтоб ветром в листве пропасть
в черничных болотах спать

мы станем тенью синицы
росой на устах дракона
и будем бесплотно слушать
дыхание насекомых

беречь ли себя для смерти
кормить ли тревогу снами
каждый мертвец глаголет
нашими голосами

Неба-то много, земля одна,
Ты, расплакавшаяся у окна,
Я, глядящий на мир с балкона,
И плывут печальные облака
Над рекой – будут плыть, пока
Ты прозрачна, словно икона,
Словно синицы, упавшие ниц
С нежных твоих ресниц.

Не полночь, не плач, не плеч полотно –
Нам остается только одно:
Ждать, когда дождь проснется,
Ждать, когда роща зашелестит –
И тогда лишь праведный Божий стыд
Наших грешных сердец коснется.
Пусть кометы свои распускают хвосты –
Главное, чтобы осталась ты.

Кошка в лукошке, печаль в горсти –
Я повторяюсь, Господь прости! –
Просто душа моя осиротела.
У тебя, как у Волги, большие глаза,
И плывет по России твоя слеза,
Не отделяя душу от тела.
А еще над нами стоит луна –
Желтая, как белена.

У Волги, знаешь, своя печаль –
Хочешь живи, а хочешь отчаль
С тяжелой грузной баржою
Туда, где сугробов растут лепестки,
Где сны твои небесам близки
И где смерть не будет чужою.
Ладно, родная, все будет славно –
Я не Игорь, ты не Ярославна.

Я люблю и Волгу, и эту страну,
И звенящую в тумане струну,
Кочующую повсеместно.
Отломлю ломтик лунного пирога
И узнаю вдруг, как ты мне дорога –
Тут и откроется бездна,
В которой ни верху нету, ни дна,
Только глаза твои, только ты одна.

Государство – невозможный зверь,
Оно будет и землю грызть,
Чтоб угадать, где твоя корысть
И в чем твоя благодать.

Не промахнется, дружок, поверь:
Оно любит коршунов, не голубей,
Оно способна тебя продать, –
Говорю же, оно страшный зверь.

Понимаю матерщину дворника –
Снег, метель и прочая пурга.
Снег – он будет все идти до вторника,
А быть может, и до четверга.

К воскресенью только успокоится,
Будет тихо во дворе лежать.
И метель, как белая покойница,
Дворнику не будет угрожать.

Мальчик, фразер, дуэлянт, офицер,
Взявший будущее на прицел,

Черный Кавказ, колдовская Тамань,
Арзрум и прочая глухомань,

Россия, ставшая черной дырой –
Лермонтов, вовсе не наш герой.

Бывает так, что нету хлеба
И молока, бывает так,
Что черным делается небо,
А ты от смерти в двух верстах.

Растет трава, щебечет птица –
Кто это, Заболоцкий, Блок? –
А ты, забыв с женой проститься,
Забился в темный уголок.

Неважно, кто гремит ключами
От рая, важно то вполне,
Чтоб знать, кто нам грозит ночами,
Тебе и мне, тебе и мне.

Лес уронил багряный свой убор,
Мороз посеребрил мой взгляд печальный,
И в этой прелести первоначальной
Живу я, милый друг мой, до сих пор.

Куда как славно по снегу брести,
А вот куда не знаю – как придется.
Вода не умерла на дне колодца,
За остальное Бог меня прости.

Я просто жил, купал ступни в росе,
Косил траву, варил уху из рыбок.
Я без ужимок жил и без улыбок,
Наверное, я жил не так, как все.