Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016

Выстройтесь в ряд, кто зовётся друзьями –
Я посчитаю вас на раз-два-три.

Вот девочка Аня с голубыми глазами,
Аня не любит пространство квартир,
И потому мы гуляем по крышам,
Кошек пугаем, летучих мышей.

Аня однажды шагнула чуть выше,
Став в одночасье ничей.

Вот рыжеволосая девочка Настя,
Она ненавидит соседей внизу
И заливает им стены ненастьем –
В ванной закрывшись, пускает слезу.
Мы с Настей всё время играем в больницу:
Она умирает, а я медсестра.
Но Настя однажды решила смириться,
Выпив микстуру сутра.

Вот мальчик курносый по имени Сашка.
Он любит писать ночами стихи.
Раз в год ему больно бывает и страшно,
Он молится: боженька, мне помоги.
Читаем мы с ним запретные книги,
Когда остаёмся в мире одни.

Но Сашка однажды закрылся в квартире
И больше не выходил.

Звучит приглушённо дудук.
Кто станет четвёртым в ряду?

Мне часто в последнее время снится морская гладь,
Где чайки над кромкой берега учат птенцов летать,
А в небе (посередине) вращается жёлтый шар.
Любуясь им, Руди и Мартин на белом песке лежат.
Они говорят мне: знаешь что, всё это ерунда –
Никто наверху не спросит, бывала ли ты когда
При жизни хоть раз на море (и всё равно, на каком).
Там нет никаких вопросов, на небе совсем не то,
О чём повествуют книги, показывают в кино.
Всё небо – сплошное море с каменным белым дном,
И в нём обитают рыбы с серебряной чешуёй,
С красными плавниками, светящейся головой.
Сбиваются рыбы в стаи – и море меняет цвет.
Внизу, на земле, зовётся это закат, рассвет.
Но самое главное, знаешь (так было за веком век):
Когда умирает рыба – рождается человек.

Смерть очень редко ходит пешком:
она любит ездить в автобусе или на электричке.
А ещё она любит воду и не отражается в глазах.
Смерть оставляет свой отпечаток на теле:
резаной раной на левом запястье,
вытягивая красные нити из вязаного человека,
распуская его петля за петлёй.
У некоторых она оставляет ожог внутри и снаружи,
а у кого-то делает зарубку в памяти,
словно на дереве в густом лесу,
чтобы человек, возвращаясь в прошлое,
не заблудился.

«Мамочка, мы выезжаем – приехал автобус.
Жди нас, нарви цветов, испеки пирог.
Тётя из детского дома сказала, чтобы
Дядя доставил нас быстро, насколько мог.
Мама, пока мы в пути, приготовь нам кашу
И собери к приезду родных, друзей.
Только не плачь – больше не будет страшно,
Что у тебя опять заберут детей.
Нас возвращают к тебе уже окончательно,
В белых одеждах, в маленьких красных гробах.
Мамочка, мы обязательно будем счастливы.
Только не плачь, чиркая спичкой впотьмах,
Чтобы прогнать смертельное сумасшествие,
Чтобы согреть замёрзшие облака.
Только не бойся – скоро все будем вместе мы.
Тчк».

– Мамка, ты слышишь, колёса стучат по рельсам?
Сердце от страха громко стучит им в такт.
В полупустом вагоне не хватит места
Тем, кто чужую жизнь оценил в пятак:
Словно зверьё, бросаются на человека,
Когти впивают в тело, на части рвут.
Крик разлетается по электричке эхом
И разбивается об равнодушный люд.
Мамка, чего же люди молчат так громко,
Что не хватает сил их перекричать?
Я умираю на первой же остановке,
Тщетно пытаясь вызвать тебе врача.
А приползя домой, набираю ванну.
Я – человеческий корпус с дырой внутри.
Скоро мы будем вместе, ты слышишь, мамо?
Я распускаю нити свои –
Смотри».

– За окнами, Ma, снова пустая улица.
– Она и вчера такой же была пустой.
И отвернувшись, женщина курит, хмурится.
– Можешь не ждать. Он не вернётся. Вой:
Па твой уплыл в мёртвое море бескрайнее,
Карточный дом оставив на берегу.
– Ma, так болит под рёбрами – это правильно?
– Это тебе на сердце наложен жгут,
Чтобы оно от горя не кровоточило.
Время пройдёт – останется только тень.
Спи, мой сынок, жизнь для тебя – не закончилась.
5.
Жизнь после смерти – как паралич во сне.

И останется после только полынь-трава
да дождями на ней прибитая горечь-пыль.
Через сорок ночей утихнет тоска, молва,
и притупится боль, а мы превратимся в быль:
дескать, жили да были, не верили ни во что,
а без этого боязно страшного ждать суда.
И уже никому не докажешь, что решетом
можно воду носить при желании хоть куда,
что не верить в Него – не значит без веры жить,
что мы сами себе и судья, и всесильный бог,
остальное же всё – предрассудки и миражи.
А когда истечёт отведённый для веры срок,
то останется только горечь полынь-травы,
от солёных дождей сырая в горсти земля.
И неважно, кто прав, хоть истины и новы,
если больше от боли некому исцелять.

Служивые в дверях заздравную споют:
Зачатым в сентябрях – ликующий салют!
Отец рычал: «Молчать, мычащий дурачок!»
Трофейная печать. Келейный коньячок.