Альманах - Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Украина и Россия после Майдана»

Братья-славяне, пóмните:
Вы – Ромулы поствизантийские,
В формулах ваших геномов —
Критерии будущих истин!

Каждый убитый ромул
Уносит в могилу знание.
Трупы с обрывками формул
Не подлежат опознанию.

Братья-славяне, довольно
Уничтожать собеседников.
О долге славянском помня,
Встанем к святой обедне! [6] обедня – простонародное название Божественной Литургии, главного христианского богослужения.

Пряные сельди одесских пивнушек,
Екатерина en face,
Фрунт моряков, покидающих сушу
На корабле «Пегас»…

Россия,
Москва,
улица Горького,
Тверская пяти морей,
Сельдь кусковáя с одесских траулеров

К вечернему пиву.
Эй!
Что случилось?
Вы, одесситы,
Мы, москвичи-бичи,
Стали
(как бы кого не обидеть)
На Русской земле – ничьи!

Пришелец из прошлого Макаревич
В свидóмый концертный зал
Входит с гитарой весёлый, стареющий,
Русское как украл.

Как в ДТП попавший вне времени,
Обиду вложив в слова,
Андрюша мови́ти: «Батáны и леди,
Россия сошла с ума!»

Эх, Макар, бестолковую музыку
Ты гонишь на старости лет:
Второе мая, Дом профсоюзов,
Иль это приснилось мне?

Однажды в Альпах фельдмаршал Суворов,
Восславив поникший полк,
Кликнул: «Богатыри, наш норов
русский,
Какой восторг!»

Не спи, россиянин, сны детства досмотришь потом!
Под Выборгом бродит каналья по русскому снегу
И телом сползает в сугробы, как в белый бетон,
Формуя следы для такой же, крадущейся следом.

Бегут через лес погранцы, они чуют беду.
Приказ – обезвредить, доставить в оковах пудовых
Идущих по пояс в январо-карельском снегу
Клыкастую пару непрошеных европоморов.

Не спи, россиянин, – силён и коварен твой враг!
Под городом Выборг в обнимку «два розовых [7] имеется в виду – «напившихся до поросячьего визга». фина»:
«Француз из Бордо», однодневка, лукавый Олланд,
И Меркель, борзая баварка, немецкая б…

Примяли снежок на окраине Русского мира.

Европа – суконная зелень. Я
Вхожу со свечой в полумрак бильярдной.
Обвисли лузы, шары внакат
Застыли, как артиллерийские ядра.

А там, в России, на дальних оврагах,
Где прорастает пехотный комбат,
Девочка из-под города Каргополь
Рожает втайне от европейских «благ»…

Падший ангел Ангела Меркель
И клоун-де-клон Франсуа Олланд
Ведут на костёр российского президента,
Но русские, как рукописи, не горят!

Что им, вертлявым, Русская слава
С позывными «Москва-Севастополь-Донецк»,
Они, как псы на удавке, лают,
Срыгивая намерéния ОБСЕ.

Струхнула Европа, когда ополченцы
В гуще Дебальцева взяли в котёл
Blue-голубые французские ценности
И бочку баварского пива «Jawohl!»

Ладно, потерпим и эту подставу.
У нас на взлётной кого только нет!
Лети «от винта» с лёгкой кисти Шагала
В прошедшее время, евродуэт!

Недавно я услышал о новом направлении российского
туристического бизнеса —
туры в Донбасс на линию фронта.
Желание стать очевидцем смерти,
находясь в гарантированной безопасности,
напомнило мне традиции римского зверинца-Колизея…

Я свечу запалил украдкой,
Мне не хватает воздуха.
Совесть, как галогенная лампа,
Слепит глаза, выжигает голос.

Сердце бьётся вослед кровотоку:
«Стойте!
Да стойте же, вы,
безумцы,
Шоколадные штрудели, нелюди-клоны,
Маклеры, брокеры, денежные трезубцы!..»

Есть мародёры плоти.
Чуя исход летальный,
Они набивают глотки
Жизнью остывшей тайно.

Им, вороным, потеха:
Сцéпочка, крест нагрудный
Апофеоз «успеха» —
Топ-портмоне с купюрами.

Есть мародёры духа.
Раньше их звали «вампиры»,
Они, как чёрные фурии,
Ластятся к бранному пиру.

Что ж, в двадцать первом веке
Снова отцы-магистры
О кровушке человеческой
Галдят в туристических «Бистро».

Хотите в Донецке под пулями,
В бронированном для вас авто
Фиксировать, как стекает по улице
Кровь женщины
с разорванным животом?

А вот старушка,
наспех прикрытая
Упавшим с крыши листовым железом.
Хотите, за дополнительную плату
Лист приподнимут,
И вы увидите тело!..

Нечем дышать!
Евгений [8] Евгений Гришковец (об одесских событиях): «Несправедливость – вот что сейчас меня буквально душит…» , спасибо,
Ваши слова нынче стали моими.
Толпятся «туристы от смерти»
в мизер,
Вытаптывая совесть и собственное имя.

Инвалиды Афганистана
У метро собирали паёк.
Инвалидам Афганистана
Кто-то бросил пятак в комок.

Задрожала гитара глухо,
Будто стингер царапнул борт,
И насмешливый голос духа
Взвыл надрывисто, как волк-койот.

Кровь метнулась к лицу и встала.
Кто мы, люди, куда идём?
Инвалид отложил гитару:
«Да не парься ты, всё путём!..»

Уютно в московской квартире
Топтаться на Яндексе.ру,
Помножив себя на четыре
Упавших в смертельном бою.

Рассматривать, как диораму,
Андроид, лаская диван,
И чёрного парня Обаму
Отстреливать, глядя в экран.

Удобно злословить: «Уроды!»,
Когда не свистят над тобой
Ни пули, ни битые своды
Небесной судьбы роковой.

В руках твоих чашечка кофе
Дымится, как жерло ствола,
Но близится полночь – и по фигу
Все скорбные в мире дела.

А утром, по Яндексу-пробки
Взглянув на изъяны пути,
Ты под Иловайские сводки
Газуешь к ноль-ноль девяти.

Я начинаю верить в грядущий момент истины,
Память в сугробы белые кутает прелые листья.

Всюду чужая осень – бумаги, банкноты, чеки,
Маклеры, брокеры, евро – валютные ипотеки.

Хотели по-русски, как лучше, – с Европой дружить домами.
Простите великодушно, теперь мы как-нибудь сами…

Да, мы постыдно молчали, когда над Белградом-братом
Кружили, как грифы над падалью, «US-томагавки» NATO.