Ростислав Туровский - Политическая наука №4/2011 г. Региональное измерение политического процесса

Принимая во внимание размер территории страны, ее разнообразие и полиэтнический характер, федерализм является единственной альтернативой «центро-периферийным» территориальным отношениям. Однако переход к федерализму является лишь одним из направлений модернизации государства, это направление невозможно «вычленить» и рассматривать как автономное. Невзирая на повышенные риски и неопределенность результата, только реальные изменения политической системы могут привести к трансформации традиционной для России модели взаимодействия центра и регионов.

Бусыгина И.М ., Филиппов М.Г . Политические условия и ограничения инновационного развития в России // Вестник Института Кеннана. – М., 2010. – Вып. 8. – С. 7–23.

Россия регионов: Трансформация политических режимов / Под ред. Гельмана В., Рыженкова С., Бри М. – М.: Весь мир, 2000. – 376 с.

Мотыль А. Пути империй. Упадок, крах и возрождение имперских государств. – М.: Московская школа политических исследований, 2004. – 248 с.

Рогов К. Россия и вызовы десятилетия: Политика // Форбс. – М., 2011. – Январь. – С. 106–107.

Рыженков С. Динамика трансформации и перспективы российского политического режима // Неприкосновенный запас. – М., 2006. – № 6. – С. 65–78.

Ясин E.Г. Модернизация российской экономики: Что в повестке дня // Материалы II Международной научной конференции «Модернизация экономики России». – М., 2001. – Режим доступа: http://hse.ru/ic2/materials_2/yasin_8.htm (Дата обращения: 25.07.2011.)

Bäck H ., Hadenius A. Democracy and state capacity: Exploring a j-shaped relationship // Governance. – Oxford, 2008. – N 21. – P. 1–24.

Brennan G ., Lomasky L.E. Politics and process: New essays in democratic thought. – Cambridge: Cambridge univ. press, 1993. – viii, 238 p.

Buchanan J. , Tullock G . The calculus of consent: Logical foundations of constitutional democracy. – Michigan: Univ. of Michigan press, 1962. – 361 p.

Busygina I. , Filippov M ., Shvetsova O . Risks and constraints of political modernization in Russia: The federal problem // Perspectives on European politics and society. – Leiden, 2011. – Vol. 12, N 1. – P. 1–22.

Doucouliagos H. , Ulubasoglu M. Democracy and economic growth: A meta-analysis // American journal of political science. – Hoboken, NJ, 2008. – Vol. 52, N. 1. – P. 61–83.

Fox J . Accountability politics: Power and voice in rural Mexico. – Oxford: Oxford univ. press, 2007. – 438 p.

Kahn J . Federalism, democratization, and the rule of law in Russia. – Oxford: Oxford univ. press, 2002. – 326 p.

Przeworski A. Democracy and the market. – Cambridge: Cambridge univ. press, 1995. – 210 p.

Parker G. Geopolitics: Past, present and future. – L.; Washington: Pinter, 1998. – 199 p.

Ross C. Federalism and democratization in postcommunist Russia. – Manchester: Manchester univ. press, 2003. – 193 p.

Stepan A . Federalism and democracy: Beyond the U.S. model // Journal of democracy. – Baltimore, MD, 1999. – Vol. 10. – P. 19–34.

Weingast B.R. The economic role of political institutions: Market-preserving federalism and economic growth // Journal of law economics & organization. – New Haven, Conn., 1995. – Vol. 11. – P. 1–31.

В декабре 1993 г. Россия приняла посткоммунистическую Конституцию, статья 1 которой гласит, что страна представляет собой «демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления». Однако в ельцинскую эпоху (1991–1999) «федерация» была лишь номинально сформирована, но основные руководящие принципы федерализма так и не были полностью реализованы. Вместо них была выстроена асимметричная и договорная по характеру форма федерализма, отношения центра с региональными и местными органами власти стали крайне политизированы и персонализированы, а основы принципа верховенства права и конкретно конституции при этом были серьезно подорваны. Кроме того, после вступления Путина в должность президента в 2000 г. мы стали очевидцами прямого влияния президента на принципы и практики федерализма, а также централизации власти в Кремле. Серьезной проблемой для российского государства сегодня являются не неустойчивость конфедерализма или угроза этнического распада, как это было в эпоху Ельцина, а, скорее, дефедерализация и создание централизованного квазиунитарного государства под руководством «тандема» Медведев – Путин.

С точки зрения Уоттса, федерации имеют следующие ключевые характеристики: 1) существование в государстве двух и более уровней власти, каждый из которых может непосредственно оказывать влияние на жизнь граждан на местах; 2) формально закрепленное вертикальное и горизонтальное разделение законодательной и исполнительной власти разных уровней, а также распределение доходов и ресурсов между правительствами разных уровней; 3) верховенство конституции, которая не может быть изменена в одностороннем порядке властью любого из уровней, для этого требуется согласие каждой стороны; 4) процедура разрешения споров между правительствами разных уровней, как правило, осуществляется через суд; 5) установленный порядок и специальные институты содействия межправительственному сотрудничеству в ситуациях, где полномочия властей разных уровней разведены или с неизбежностью пересекаются; 6) гарантированное законом представительство интересов регионов при принятии государственных решений, в том числе через действие верхней палаты парламента [Watts, 2007, p. 226].

Ряд исследователей подчеркивают значимость территориальных особенностей федерации. Так, для Гибсона «федерализм представляет собой систему, априори означающую, что полномочия будут разделены между центральным и региональным правительствами и что политическое представительство территорий будет сбалансировано в соответствии с численностью населения» [Gibson, 2004, p. 7]. Кинг подчеркивает следующую отличительную черту федераций: «Вовсе не очевидно, что «народ» рассматривается как суверен, но выражение его суверенитета связано с существованием и закреплением региональных территориальных образований. В федерации «население» воспринимается как единое целое, с одной стороны, и как множество разных групп – с другой. Люди представлены как в виде целого (страны), так и частями (различные регионы, составляющие нацию)» [King, 1993, p. 94].

Кроме того, как отмечает Элазар, «сущность федерализма следует искать не в определенном наборе институтов, а в особенностях институционализации отношений между участниками политической жизни» [Elazar, 1987, p. 12]. Здесь мы должны принимать во внимание тот факт, что федерализм представляет собой не только структуры , но и процессы. Другими словами, федерализм может быть полностью реализован в демократических государствах с сильным гражданским обществом и со сложившейся правовой культурой. Так, например, Уоттс пишет: «Процессы федерализма включают в себя явную тенденцию к демократии, поскольку они предполагают добровольное согласие граждан в субъектах Федерации, не-централизацию как принцип в системе принятия решений, действующую систему сдержек и противовесов, позволяющую избежать концентрации политической власти, а также уважение к конституционным принципам» [Watts, 1999, p. 14].