Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2017

Перепела кричат во ржи
Вблизи часовни придорожной —
Как будто чьи-то две души
Перекликаются тревожно.

Какая тихая печаль!
Как долог этот крик бессонный!
Как будто теплится свеча
Над покосившейся часовней.

Вдали курьерский простучит —
И смолкнут, обмирая, души.
О, кто откликнется в ночи
На крик души моей заблудшей?

Дождь идет по российской глубинке —
Мельтешит по суглинкам дорог,
Обрывает кусты голубики,
Обивает родимый порог.

И висит над пустой колокольней,
Утекая в бездонный песок.
И сбивается с рифмы глагольной,
И бросается наискосок.

Он идет по бескрайним просторам
Летописной ковыльной Руси.
Остывает в лесах за Ростовом,
За Непрядвой в полях моросит.

Он идет по заброшенным весям,
Где давно не осталось живых,
По таежным ночным поднебесьям,
Мимо вышек
сторожевых.

Мимо лагерных страшных погостов,
Где рассвет – неизменно кровав,
Где от слез задыхается воздух
И от горя чернеет трава.

Он идет мимо тюрем, где до сих
Пор стреляют в затылок, в упор,
Где во тьме надзиратель гундосит
И уводит в глухой коридор.

Мимо черных разбитых землянок
Полосою, свинцовой, сплошной,
И солдатских высот безымянных
Он идет – проливной, обложной.

И встает у межи той последней,
Где кончаются беды и ложь,
Этот долгий, безудержный, летний,
Этот теплый, сверкающий дождь.

Кто заплачет над Сашкой Якутом,
Над московским пропащим бомжом?!
Вот лежит он, рассветом окутан,
Финкой резан и водкой сожжен.
Вот качается тенью бездомной
В жуткой бездне за тонким ледком.
И летят над судьбой его темной
Стаи птиц и кричат далеко.

Свищет ветер над Сашкой Якутом,
Режет листья острее ножа
Над землей, по которой разутым
Он ходил, и в которой лежать
Нам придется когда-нибудь вместе,
Подпирать верстовые столбы…

Как не выкинуть слово из песни,
Нас не вынуть из общей судьбы.

На улице Ватутина
Стоял наш отчий дом.
В июльский жар полуденный
Прохладно было в нем.

На яблоках настоянный
Сквозил небесный свет
Над древними устоями,
Которых больше нет.

Жила там наша бабушка —
Стройна и высока.
Была строга и набожна.
И на подъем легка.

Лишь окна светом тоненьким
Краснели на заре,
Она уже подойником
Звенела во дворе.

Потом ходила с ведрами
На Волгу за водой —
Тропиночками твердыми,
По кромке золотой.

И прибиралась в горнице —
Ведь голова всему.
Летала птицей-горлицей
По дому своему.

Читала на ночь Библию,
Как было испокон.
И, как в годину гиблую,
Молилась у икон

Над каждой похоронкою,
Над каждым из сынов —
Над черною воронкою
Своих бездонных снов…

И горько пахло донником
На утренней заре,
Когда она подойником
Звенела во дворе.

И уходила с ведрами
В небесные края —
Анастасия Федоровна,
Бабушка моя!

Почему не призовут повесткою
Меня снова в армию советскую?
Почему молчит тот военком,
Что прислал бумажку мне казенную
И назначил молодость бессонную?
Где лежит он? Под каким венком?

Где лежит страна моя огромная,
По которой от Баку до Гродно я
Мог проехать и проплыть без виз?! —
Дым клубится над ее руинами,
Над ее косыми украинами —
Хохот бесов да разбойный свист.

Пусть мы были немтыри и ватники,
Но мы были в космосе и в Арктике
И своей страной гордились мы!
Пусть носил я крестик свой под тельником
И ходил в пивбар по понедельникам,
И не зарекался от тюрьмы!

Но не нами предана и продана
И с кровавой жадностью обглодана,
И раздолбана, расчленена
Наша оклеветанная Родина.
И себя винить не стоит вроде нам,
Но – терзает, но – грызет вина.

И пускай не ты один безмолвствовал,
Когда всем нам не хватало воздуха,
Когда самый главный, пьяный вдрызг,
О свободе громко философствовал,
И от их глумления бесовского
Ты в тоске и муке губы грыз!

Где же был тот военком советский,
Что бы мог призвать меня повесткой?
Под каким теперь лежит венком
И уже не вспомнит ни о ком?

Все утро стучала капель по карнизам
И голубем сизым ходила по жести.
И был ускользающий воздух пронизан
Предчувствием ливней и птичьих нашествий.

Все утро звенело по всем водостокам,
По всем хромосомам гудело спросонок.
И солнце кидалось с щенячьим восторгом
Навстречу машинам в пустынных промзонах.

Испеки мне пирог по-житнински,
Как умеешь ты печь одна.
Ведь не зря я собрал пожитки все
И допил эту жизнь до дна.

Испеки мне пирог, родимая,
Как ты раньше его пекла.
Ведь не зря ночь – такая дивная! —
Между мной и тобой легла.

Ведь не зря же висит над берегом
Золотая луна-дацан,
И волна серебрится жерехом,
И мерцает звездой сазан.

Испеки мне пирог на противне
Суховейных степных дорог.
Ведь я так тосковал по родине,
Что до самых костей продрог.

Ведь не зря ночь – такая дивная! —
Через жизнь мою протекла.
Испеки мне пирог, родимая,
Пока ночь еще так светла!