Эдвард Радзинский - Монолог о браке

ОН.Есть. А у тебя?

НЕПТУН.Обижаешь: дочка. Сделал ее фотку. Я ведь в фотоателье работаю… И под стекло к себе на стол положил…

ОН.И я – тоже!

НЕПТУН.Разные чебурашки иногда ко мне при­ходят – дочку под стеклом увидят, никаких претензиев… Живешь-то как в бытовом отношении?

ОН.Раздельно.

НЕПТУН.А мы сначала жили вместе. Дочь звала меня «любимый папочка Федя». А нового – «любимый папочка Ваня»… Но я терпел! Я три месяца терпел – не разменивался. Все ждал – думал пройдет у нее эта фаза!

ОН.И я – тоже ждал!

НЕПТУН.А теперь все – разменялся!

ОН.И я тоже!

НЕПТУН.Начал новую жизнь. Уделяю много вни­мания физкультуре, занимаюсь изотермической гим­настикой – руками стены двигаю. В институт готовлюсь. Пора! Ничего – выдержим, я оптимист!

ОН.А я… какой я оптимист, Нептун!

НЕПТУН.Ха-ха, Дима!

ОН.Ха-ха, Федя!

ОН.Нет, как мы с тобой похожи! И как хорошо, что ты пришел вовремя!

НЕПТУН.Обижаешь!

ОН.Старый, сейчас нам надо держаться вместе!

НЕПТУН.Будем кучковаться, Димьян!.. За кучку, за нее. (Пьют.)

ОН (жене, нежно-нежно). Ау!

НЕПТУН.А я думал, ты меня не признаешь! Большой ученый, творческий парень, в министерства, небось, разные – как к себе домой.

ОН.Да, Нептуша, творец я… Творю все время. Про­сыпаюсь посреди ночи – плохо с сердцем – и первая мысль: утром не смогу творить. Засыпаю – и снова под утро вскакиваю в холодном поту: боже мой, не вы­спался, значит, не смогу творить! С женой поруга­юсь – опять боюсь: выбьюсь из творческого состоя­ния. И так все время: смогу творить – не смогу тво­рить! Смогу – не смогу! Творить – не творить! А ког­да жить-то, Федя?

НЕПТУН (о своем). Ну… Я ей не изменял! Потому что мне было хорошо с моей коброй… И я боялся встретить женщину получше ее и все испортить!

ОН.И я тоже.

ОНА (смеется). Ап!

ОН (ей). Рай! Перестань! Ты понимаешь – у нас рай!

ОНА смеется.

НЕПТУН (продолжает упоенный). А вот вечера­ми… Я не знаю, чем сейчас заниматься вечерами… Вечерами я ведь прежде воспитывал дочку…

ОН.И я тоже…

НЕПТУН.А теперь как ее воспитывать – она те­перь путает меня с дядей Ваней… Но когда я увидел его, я удовлетворился: во-первых, он ниже меня ростом, во-вторых, у меня техникум, а у него – «десять классов с братом на двоих», в-третьих, делает торшеры для хал­туры, и я для смеха заказал ему торшер – и он взялся!

ОН.И у меня – тоже.

НЕПТУН.Как было хорошо вечерами, Димьян! Вечерами… я смотрел на свою кобру и законно желал ее в пределах Гражданского кодекса, вечерами я воспитывал свою дочку, читал научную фантастику, играл в домино с соседями, не выходя из дома… У нас хороший дом – такая слышимость, что запро­сто играли, не выходя из квартир, – всей лестни­цей… И футбол так же слушали: один телевизор включит… И дома мир – кобра не ругается, никуда не ухожу…

ОН.Держись, Нептун… (Ей.) Ау!

НЕПТУН.Что это ты – «ау» да «ау»?

ОН.«Ау» – это крик людей, ищущих друг друга… «Ау» – подай голосочек через темный лесочек… То, Нептун, то… (Ей.) (Совсем по-голубиному.) «Ау»… Я при­ехал с картошки… я стою на вокзале… и звоню тебе… Рай! Эдем! Лилеи! И уже качается на ветке то самое яблоко…

Стук часов. Время.

Телефонный звонок.

ОНА (поднимает трубку). Алло!

ОН.Я приехал.

ОНА.Димка! Димка! Димка!

ОН.Очень скучала?

ОНА.А ты? А ты?

ОН.Да! Да!

ОНА.Тогда я тоже… А где ты сейчас?

ОН.На вокзале. У меня отросла борода.

ОНА.Я знала! Ты должен был сделать эту глупость.

ОН.А ты хочешь повидать мою бороду?

ОНА (поспешно). Ну так я и знала… (Серьезно-ра­зумно.) Уже поздно, Дима…

ОН.Они тебя не выпустят?

ЕЕ МАТЬ (ее отцу). Они – это мы…

ОНА.При чем тут они? Их нет… (Остановилась.) То есть они есть… Они… на даче. А я… спать ложусь… (Торопливо.) Ты мне позвонишь завтра?

ОН.Сейчас… сейчас… Я соскучился. Я…

ОНА (растроганно). Очень?

ОН.Да, да! Если не придешь, я сам приду.

ОНА (счастливо). Ну. Сумасшедший… Ты пойми – я страшная, голова черт знает в каком виде… Ты меня любишь?

ОН.Да, да! Ну ты придешь?

Молчание.

ОНА.Ну… на минутку… Погляжу на бороду и… Но учти, к двенадцати я должна быть дома… а то они…

ЕЕ МАТЬ (отцу). Это мы.

ОНА.…позвонят с дачи и будут волноваться… Уговор?

ОН.Уговор!

ОНА.Ты скучал?

ОН.Да, да!

ОНА.Нет, скажи словами.

ОН.Скучал!

ОНА.А ты меня любишь?

ОН.Да! Да!

ОНА.Нет, ты скажи словами.

ОН.Я тебя люблю.

ЕЕ МАТЬ.Пошли-поехали…

ОНА.Что это ты там…

ОН.Это я тебя в трубку целую.

ОНА.Звонишь – с вокзала?! Там бог знает кто брал эту трубку… Сумасшедший! (Он целует трубку.) Не смей! Не смей больше! А ты сейчас тоже скучаешь?

ОН.Тоже. Приходи! Приходи!

ОНА.А может, не надо, а?

ОН.Ой! Ну тогда я…

ОНА.Ну хорошо! Жди, я быстро… Где всегда… Ты меня любишь?

ОН.Да! Да!

ОНА.Словами…

ОН.Люблю! Люблю!

Стук часов.

ОН.Я жду ее… Она быстро.

Стук часов.

ОН.Она – быстро… Она – очень быстро…

Стук часов.

ОНА (надевая косынку перед невидимым зерка­лом). Ну что делать, я не умею торопиться… Наверное, потому, что у меня с детства пониженное давление…

ОН.Да. Так она говорила всегда… Наверное, поэто­му она всегда собиралась загадочно долго… А у меня, видимо, повышенное давление, поэтому я все делал очень быстро… Когда мы потом поженимся и будем вместе завтракать, я все буду съедать мигом, а потом испуганно глядеть, как она там копается.

Стук часов. Время.

ОНА.Ради бога, прости… я немного задержалась… Боже, какая борода! (Целуются.) Все… Теперь-то ко­нец моему злосчастному подбородку! (Целует его, нежно.) А нос-то какой холодный, как…

ОН.Если бы ты еще задержалась…

ОНА.Ой-ой-ой! Немножко подождал и…

ОН.Ну, иди под крыло! (Обнимает ее за плечи. Мужественно.) Это кто у меня такой маленький?

ОНА (изо всех сил инфантильно) . Это я… (Целуются.)