Иван Кычаков - Гонцы весны

Л и з а. Что вы, Игорь Михайлович. Жили мы в маленькой избушке. Половицы старенькие, скрипучие. Крыша из жердей. А тропинка к речке вся в лопухах.

И г о р ь. Говори, говори.

Л и з а. Мама у меня тихая была, черноволосая, глаза большие, грустные. Она меня читать и вышивать научила.

И г о р ь. Она была грамотная?

Л и з а. Да. У нее книжек много было.

И г о р ь. Так кто же она?

Л и з а. Батя говорил: ссыльная. Только сама она мне об этом не говорила. Болела очень. Чахотка. А меня девочки так и звали — чахоткина дочка.

И г о р ь. Но как же отец повстречался с ней?

Л и з а. А он в извозах был. Когда партии ссыльных гнали, мужиков наряжали манатки везти. А мама… мама тогда под конвоем шла. Сильно больная была. Вот батя и пожалел ее.

И г о р ь. Женился?

Л и з а. Сначала он ее так взял. Лечить. А потом влюбился, наверно. Выходил ее. А потом я родилась.

И г о р ь. Так… Значит, вот почему так невзлюбили его в селе.

Л и з а. Камнями кидали. Помню, однажды все окна выбили.

Пауза.

И г о р ь. Завидую я тебе.

Л и з а. Ой, что вы, Игорь Михайлович!

И г о р ь. Ты сильная. И твой отец сильный. Я вижу. Ты и коров пасла. И кудельку пряла. Руки у тебя сильные. А я… Взгляни! (Протягивает руку) Ни одной мозоли. Белоручка.

Л и з а. Что это вы на себя наговариваете, Игорь Михайлыч? Да если бы не вы, разве бы я могла мечтать об экзаменах на учительницу! Все, чему мама учила, все перезабыла. А вы мне светлое окошко открыли. Настежь.

И г о р ь. Лиза…

Из землянки выходят Г о р и н, К р у п и ц к и й, К р а с и к о в, С о я н.

К р у п и ц к и й. Сейчас я мечтаю о другом — о народной промышленности. Представьте, Матвей, что вы, простой рабочий, вместе с предпринимателем, да, да, вместе с умным, интеллигентным предпринимателем будете финансировать производство! Ведь как сказочно изменится ваша жизнь!

Г о р и н. Не надо, Владислав Михайлыч. Ничего этого не надо…

К р у п и ц к и й. Как же не надо, дядя Матвей! Я удивляюсь…

Г о р и н. Ну, Лизка, на какие шиши жить будем? Подрядчик прошение не принял… По миру, што ль, пойдем?

Л и з а. Проживем, батя! Я вышивки продам. У купчих новые заказы возьму.

С о я н. За Ким-суг махнем! В степь!

Г о р и н. Махнуть-то можно, да как бы не промахнуться. (Садится в сторонке.)

К р у п и ц к и й. Я понимаю, вы расстроены, вам не до нас. Но знайте, вам мы всегда поможем. (Вынимает бумажник, хочет подать деньги.) Лиза, не смотрите на меня так. Я не хотел никого обидеть. Я от чистого сердца.

По берегу идет У л ь я н о в. Он в черном пальто. Кепку держит в руке. Остановился, смотрит вокруг, дышит полной грудью.

(Близоруко вглядываясь.) Кажется, он… (Негромко.) Владимир Ильич!

Ульянов обернулся с улыбкой, как бы призывая прислушаться к чему-то, и легко сбежал вниз.

У л ь я н о в.

Ну-с, познакомьте же меня!

Крупицкий знакомит Ульянова. Он здоровается со всеми за руку.

(Красикову.) О вас я слышал. От друзей. Очень рад. (Лизе.) Ну-с, а вы… (Горину.) Позвольте, Матвей Кузьмич. Клянусь Енисеем — Лиза ваша дочь!

К р у п и ц к и й. Угадали!

Все смеются.

А вот насчет Зеленого шума — рановато.

У л ь я н о в. Вы полагаете?

К р у п и ц к и й. Весна нынче ужасно холодная. Это не весна, а черт знает что такое.

У л ь я н о в. Гуси! Смотрите, летят гуси.

Все смотрят в небо.

А все-таки…

Л и з а. Тютчев…

Ульянов быстро обернулся, глядит внимательно.

К р у п и ц к и й. О, наша Лиза — в недалеком будущем — учительница. Так что не удивляйтесь.

У л ь я н о в. Сдаете экстерном? Великолепно! Кто же вас готовит?

К р а с и к о в. Вот этот бледнолицый исследователь этнографии Сибири.

У л ь я н о в (взглянув на Игоря, улыбнулся) . Желаю успеха. От души… А сибирские песни, друзья, великолепны…

Вдалеке песня. Все прислушались.

Слышите?

К р у п и ц к и й. Да, песни… Но, кроме того, я слышу стон. Взгляните. (Подает прошение Ульянову.)

У л ь я н о в (читает) . «Обжалованию не подлежит». Гм… Правильно.

К р а с и к о в. Правильно? Восемь дней простоял — кирпича не было. Шестнадцать дней работал, кладку размыло — раствор плохой. Так за что же штраф? За что?

У л ь я н о в. Тут сказано — «за неисправную работу». Все законно.

И г о р ь. Позвольте! Дядя Матвей прекрасный работник, он не мог работать неисправно.

У л ь я н о в (почти строго) . Вы писали эту жалобу?

К р а с и к о в. Я.

У л ь я н о в (преувеличенно строго) . Да как вы посмели!

К р а с и к о в. Но ведь жалоба необходима!

У л ь я н о в (испуганно взмахнув руками). Боже вас упаси!

И г о р ь. Ничего не понимаю. Выходит, что жаловаться нельзя?

У л ь я н о в (тем же тоном) . Ни в коем случае. Царь этого не любит.

К р у п и ц к и й. Значит, по-вашему, надо смириться?

У л ь я н о в (обвел всех лукавым взглядом и вдруг весело улыбнулся) . А кто вам сказал, что надо смириться?

К р у п и ц к и й. Но ведь вы говорите, что жаловаться нельзя.

У л ь я н о в (жестко) . Жаловаться — значит лить слезы. А мы не хотим, не желаем лить слез.

Г о р и н (неожиданно вскочил) . Бить! Бить их, гадов, бить! Вот так! До самой сурепки! (Ударил шапкою о землю. На голове окровавленная повязка.)

Л и з а. Да у тебя же кровь? Батя, что с тобой?

Горин пошатнулся, его поддерживают.

У л ь я н о в (подошел к Горину) . Да, Матвей Кузьмич, жаловаться мы не станем. Мы будем «заявлять о незаконности» и требовать. Да, да, требовать! От инспектора. От старшего инспектора. От губернского присутствия. И даже от самого министра финансов.

С о я н. И дадут? Ахчу, деньги, деньги, дадут?

У л ь я н о в. Не дадут!

И г о р ь. Тогда зачем бумагу портить?

У л ь я н о в. Царские крючкотворы все равно обведут нас вокруг пальца. Уж так составлен закон! Но бороться необходимо. Бороться, чтобы открыть глаза рабочим… Что у вас с головой?

С о я н. Десятник бил. Шибко бил. Сопли красные выжимал. Вот…

Г о р и н. Ладно, Соян… (Ульянову.) У других глаза откроются, а нам с Лизкой, выходит, помирать?

У л ь я н о в. Ну, зачем же сразу так и помирать! Вам это не к спеху. Вы слышали о Морозовской стачке? (Пауза.) О «Союзе борьбы» слышали?

К р у п и ц к и й. Допустим, слышали.

У л ь я н о в (быстро повернулся) . Так почему же не рассказали ему? Его друзьям, рабочим?

Крупицкий молчит.

Передовые рабочие, Матвей Кузьмич, знают, что им не у кого искать защиты. А раз так, надо самим подумать о себе.

Г о р и н. Так… самим о себе. Понятно…

У л ь я н о в. А сейчас вам надо лечь в постель.

К р у п и ц к и й. Непременно, немедленно в постель! Лиза, помогите.