Драмы и комедии

Ч е р н о у с. Эта история с Зелкиной — действительно странная история.

В е р а. Весьма странная! Я думаю, не шантаж ли тут какой-нибудь?

Ч е р н о у с. На глазах у всех? Какой тут может быть шантаж?

В е р а. И все же есть тут какая-то загадка. Это видно из его слов. Однако же надо идти собираться. Сегодня я еду в Москву.

Ч е р н о у с. Значит, вы и на докладе Горлохватского не будете?

В е р а. Может быть, успею вернуться.

Ч е р н о у с. Жаль, если опоздаете. Доклад обещает быть интересным.

В е р а. Потом познакомлюсь. Ну, пожелайте мне всего наилучшего!

Ч е р н о у с. От души желаю!

В е р а. Ждите меня с радостными известиями… До свидания! (Уходит.)

Ч е р н о у с (один) . Это бы мне было поддержкой. (Уходит.)

Т у л я г а (входит с газетой в руках) . Вера Михайловна!.. Ее уж нет! Что же мне делать? Я же должен кому-нибудь сказать об этом. Это же он враг, а не я, — так пускай ему и страшно будет!

Входит Л е в а н о в и ч.

Л е в а н о в и ч. Добрый день, товарищ Туляга! (Здоровается за руку.) Как живем?

Т у л я г а. Похвастаться не могу, товарищ Леванович. Живу и сам себя не уважаю.

Л е в а н о в и ч. Что так?

Т у л я г а. Прочитал вот… (показывая газету) и стыдно мне стало.

Л е в а н о в и ч. Почему же вам стыдно?

Т у л я г а. Что я такой трусливый, никчемный человечишко, малодушный до низости.

Л е в а н о в и ч. Не слишком ли сурово вы бичуете себя?

Т у л я г а. Нет, не слишком! Вы еще не знаете, в чем дело.

Л е в а н о в и ч. Я догадываюсь, что вы хотите мне сказать, в чем это дело!

Т у л я г а. Именно хочу, да боюсь, что не поверите.

Л е в а н о в и ч. Говорите, поверю.

Т у л я г а. Если я, например, скажу, что знаю одного такого двурушника…

Л е в а н о в и ч. В чем же дело? Вы можете знать такого.

Т у л я г а. Что он — лжеученый, обманывает партию и советскую общественность, что он шельмует честных работников.

Л е в а н о в и ч. Бывают и такие! О них ведь и говорится в газете.

Т у л я г а. А если я, например, скажу, что он орудует в нашем учреждении?

Л е в а н о в и ч. Возможно, что я плохо знаю людей…

Т у л я г а. А если я скажу, например, что это наш уважаемый директор Александр Петрович Горлохватский?

Л е в а н о в и ч. Гм!.. У него, конечно, имеются недостатки, но боюсь, что вы тут немного преувеличиваете.

Т у л я г а. Ну вот, я ведь говорил, что вы не поверите! Еще меня клеветником назовете.

Л е в а н о в и ч. Вы сами понимаете, товарищ Туляга, что это — тяжкое обвинение. У вас, наверное, имеются какие-нибудь доказательства?

Т у л я г а. Конкретных доказательств нет! Я только знаю, что он неуч, в палеонтологии ничего не смыслит и не может отличить кости ископаемого от обычной коровьей кости.

Л е в а н о в и ч. А как же он работу пишет?

Т у л я г а. Не пишет он никакой работы!

Л е в а н о в и ч. Вот же объявление.

Т у л я г а. Батрака он себе нашел, тот ему пишет.

Л е в а н о в и ч. Не понимаю!

Т у л я г а. Я пишу ему работу.

Л е в а н о в и ч. Зачем же вы это делаете?

Т у л я г а. Потому что он меня принудил угрозами, а я испугался. При каких обстоятельствах, я вам потом расскажу. Теперь мне приходится или идти на подлость, или проявить мужество и разоблачить его.

Л е в а н о в и ч. Если это так, то мы его сразу же можем разоблачить. Я позову его сюда, и все разъяснится.

Т у л я г а. Э, нет! Он отопрется и глазом не моргнет. И я снова останусь виноватым.

Л е в а н о в и ч. Но вы же обязаны доказать ваше обвинение!

Т у л я г а. Вот что я вас попрошу, товарищ Леванович. Дайте мне слово, что вы не потревожите его еще несколько дней. Пусть он сделает доклад, который я для него пишу, — тогда сразу все станет ясным…

Л е в а н о в и ч (задумчиво) . Гм… так… так… Что ж, пусть читает доклад… А я тем временем со своей стороны проверю некоторые факты. (Уходит.)

Т у л я г а (один, возвращается к дверям кабинета) . Теперь-то я напишу научную работу! Насмеялся ты надо мной, обесславил перед людьми, посмеюсь же над тобой и я! Какое же для него придумать допотопное животное?.. Чтоб похоже было на него… (Открывает входные двери.) Товарищ Никифор, зайдите сюда на минутку.

Н и к и ф о р входит.

У меня к вам просьба.

Н и к и ф о р. Какая?

Т у л я г а. Найдите мне какую-нибудь кость.

Н и к и ф о р. Какую же вам кость?

Т у л я г а. Любую — свиную, коровью, только большую и не очень свежую.

Н и к и ф о р. А на что вам это?

Т у л я г а. Директор просил меня достать… для сравнения. Он пишет научный труд.

Н и к и ф о р. Так, может, одной мало? Я могу больше принести.

Т у л я г а. Хватит одной. Он такой большой ученый, что только взглянет на эту кость — и ему все ясно…

Н и к и ф о р. Гляди ты! А я думал — он так себе, как и все. Так я пойду поищу. (Уходит.)

Т у л я г а (вслед ему) . Получишь ты у меня ученую степень!

Дверь открывается. Туляга отскакивает в сторону и принимает обычный приниженный вид. Входит Г о р л о х в а т с к и й.

Г о р л о х в а т с к и й. Ну как?

Т у л я г а. Все в порядке, Александр Петрович. В дополнение к моему материалу прислал мне приятель косточку, которая мне очень помогла. Благодаря ей мне удалось окончательно установить новый вид ископаемого.

Г о р л о х в а т с к и й. Что же это за ископаемое?

Т у л я г а. Это далекий предок одного нашего домашнего животного.

Г о р л о х в а т с к и й. Ну вот! А вы говорили, что ничего нового найти нельзя. Под моим руководством вы еще и не то найдете.

Т у л я г а. Однако я должен предупредить, что некоторые наши положения, наверно, будут оспариваться.

Г о р л о х в а т с к и й. Кем?

Т у л я г а. Черноусом, Левановичом и другими.

Г о р л о х в а т с к и й. Черноус мне сам признался, что он профан в этой области, а Леванович тем более: он ведь торфяник.

Т у л я г а. Вот как раз потому, что они с палеонтологией мало знакомы, им и будут казаться странными некоторые вещи.

Г о р л о х в а т с к и й. Не страшно! Мы им растолкуем. Вы выступите в прениях и рассеете все их сомнения. А что касается доклада, так от его качества зависит в первую очередь ваша судьба.

Т у л я г а. Мне напоминать об этом нет надобности.

Г о р л о х в а т с к и й. Тем лучше! Скорее кончайте, несколько дней осталось. (Уходит.)

Т у л я г а (один) . Несколько дней до твоей гибели!

Кабинет Горлохватского. За столом Г о р л о х в а т с к и й, Л е в а н о в и ч, З е л к и н а (пишет протокол), Ч е р н о у с, Т у л я г а, З е л к и н.

Г о р л о х в а т с к и й (продолжая доклад) . Земные недра храпят в себе немало таких остатков ранней флоры и фауны. Это — живая книга природы. Приведенные в систему, эти остатки представляют собой ту чудесную, ни с чем не сравнимую лестницу Дарвина, по которой на протяжении сотен миллионов лет земная жизнь поднималась шаг за шагом все выше и выше, пока не достигла венца творения, каковым является современный человек. Правда, лестница эта не так стройна, как представляют себе люди, несведущие в данной области. Иногда у этой лестницы не хватает целой ступеньки или даже двух-трех подряд. Если какому-нибудь ученому удается найти и твердо укрепить такую ступеньку, то это является целым событием в палеонтологии. Мне, скромному работнику в этой области, тоже посчастливилось если не найти, то, по крайней мере, закрепить одну из таких ступенек. Дело в том, что в нью-йоркском Музее естествознания находится челюсть неизвестного ископаемого. По колоссальным размерам этой челюсти и по клыкам, сходным с бивнями мамонта, это животное можно было бы отнести к семье слоновых, но этому препятствует совершенно и полностью развитая система зубов, чего среди слоновых не встречается. Ученые вступили в спор. Одни из них относят животное к слоновым, а другие, основываясь на системе зубов, зачисляют его в разряд нежвачных парнокопытных. Однако позиция последних была до сих пор шаткой, поскольку никому до настоящего времени не удавалось найти другие части скелета и, прежде всего, кости конечностей, которые подтвердили бы их выводы. И вот, товарищи, эта скромная кость, которую вы видите, окончательно решает спор ученых палеонтологов. Кость эту доставил нам один знакомый натуралист, а одновременно с нею и описание тех костей, которые были найдены вместе с этой.