Драмы и комедии

Ч е р н о у с. Извините, я не могу спокойно говорить! Тут разве доказательства нужны, товарищ Леванович? Вы поглядите на эту кость! Это же кость самой обыкновенной свиньи, зарезанной месяц тому назад. Раскопки нашим почтеннейшим докладчиком производились не далее, как на заднем дворе ресторана «Европа». Ассистентом при этом был не кто иной как тот самый Цуцик, про которого тут говорил Никифор.

Г о р л о х в а т с к и й. Это вы подучили Никифора, да еще и напоили для храбрости. Товарищи, я прошу обратить внимание на это обстоятельство! Так действует враг!

Ч е р н о у с. Как бы вы меня ни обзывали, я вам не позволю опошлять советскую науку!

Г о р л о х в а т с к и й. Ого, какой тон!

Ч е р н о у с. Да-да, не позволю! Я ей лучшие годы своей жизни отдал… и никакие шарлатаны меня не запугают!

Г о р л о х в а т с к и й (Левановичу) . Ну, не говорил я тебе, что враг не выдержит, прорвется? Скажи — говорил?

Л е в а н о в и ч. Говорил.

Г о р л о х в а т с к и й. Так что ты теперь скажешь?

Л е в а н о в и ч. А мы его сразу за ушко да на солнышко.

Г о р л о х в а т с к и й. Вот вам, товарищи, наглядный урок. Так действует враг! Весь город знает, что он враг. Отовсюду его прогнали, последний приют у него был тут… благодаря моей слабости, признаюсь! Но теперь мы покончим с ним одним ударом, беспощадно выбьем его ядовитые зубы, чтобы они нас больше никогда не смогли укусить! (Стукнув кулаком по столу.) Довольно нянчились!

Входит В е р а.

В е р а. Что такое? Тут какой-то скандал?

Л е в а н о в и ч. Это — прения по докладу товарища Горлохватского.

В е р а. Ничего себе прения, если до зубов дошло!

Л е в а н о в и ч. Профессор Черноус… не согласен с докладчиком.

В е р а. Так за это в зубы?

Г о р л о х в а т с к и й (Вере) . Вы не в курсе дела, так и не вмешивайтесь!

Л е в а н о в и ч. А профессор Аникеев очень хорошо отзывается об этой работе. (Подает Вере бумажку.)

В е р а (взглянув на бумажку) . Товарищи! Это же подлог, жульничество!

Л е в а н о в и ч. Как? Письмо фальшивое?

В е р а. Нет, но это письмо послано было профессору Черноусу. Я привезла копию. Вот — пожалуйста!

Г о р л о х в а т с к и й. Аа-а! Заговор против меня! Товарищи, это же любовница Черноуса! Товарищ Зелкин это знает.

Зелкин замялся и что-то пробормотал.

В е р а (Горлохватскому) . Вы лгун и подлец!

Г о р л о х в а т с к и й. Нет, этого больше невозможно терпеть! Я позвоню, чтобы их сейчас же забрали! (Протягивает руку к трубке.)

Л е в а н о в и ч (кладет руку на трубку) . Не волнуйтесь, уже звонили.

Г о р л о х в а т с к и й. Ты догадался сделать это раньше? Тем лучше!

Л е в а н о в и ч (решительно встает) . Я считаю, что эту комедию пора кончать.

Г о р л о х в а т с к и й. И кончать так, чтобы она для некоторых стала трагедией!

Л е в а н о в и ч. Так оно и будет! (Остальным.) Прошу прощения, товарищи, что заключительное слово вместо докладчика придется сделать мне. Мы только что прослушали наилюбопытнейший доклад, подобного которому не слушала, вероятно, ни одна научная аудитория. В результате этого доклада перед нами во всей красе предстал образ свинячьего мамонта. Это допотопное животное оказалось весьма живучим, и некоторые его экземпляры дожили и до нашего времени. Животное это хотя и редкое у нас, но чрезвычайно вредное. Если его не взять за жабры — хорошо, что жабры, кстати, у него имеются, — если не взять за эти жабры, то такой свинтус грандиозус может наделать много вреда. Хорошо, если он один, а ведь за его спиной могут стоять еще более клыкастые. Бояться их, однако, не следует. Свинячьи мамонты могут жить только там, где им благоприятствует климат — в атмосфере трусливости, растерянности, подхалимства, политической слепоты. А там, где господствуют мужество, честность и большевистская бдительность, — они жить не могут и быстро вымирают. Пусть же знают все мамонтовые и немамонтовые свиньи: если какая-нибудь попробует пакостить в нашей советской науке, будем бить прямо по пятачку!

Горлохватский внезапно разражается хохотом.

Все удивленно смотрят на него.

З и н а. Какой ужас! Он с ума сошел!

Г о р л о х в а т с к и й. Ха-ха-ха!.. Здорово же я вас разыграл.

Т у л я г а (Черноусу) . Как это — разыграл? Что он такое говорит?

Г о р л о х в а т с к и й. Ведь доклад-то я читал не свой, а вот этого деникинца. (Показывает на Тулягу.) Теперь вы убедились, что это за ученый!

Ч е р н о у с. Что такое?

З е л к и н. Я так и думал! Не может быть, чтобы вы, Александр Петрович, такую белиберду написали.

Т у л я г а. Товарищ Леванович, это же выходит совсем наоборот! Выходит, что я…

Л е в а н о в и ч. Не волнуйтесь, товарищи! Я знаю, что это не его доклад. (Показывает на Горлохватского.)

Г о р л о х в а т с к и й (осекся и завял) . Ах, ты это знаешь?

Л е в а н о в и ч. Я еще и не то знаю! Я знаю, как вы пытались разложить на Украине один наркомат и оклеветать честных работников. Вам это не удалось. И тогда ваши дружки перебросили вас сюда с фальшивым дипломом. Тут, продолжая свою подлую работу, вы ошельмовали профессора Черноуса, терроризировали товарища Тулягу.

Г о р л о х в а т с к и й (говорит, чтобы прикрыть свою растерянность) . Это поклеп! Я не позволю! Это поклеп!

Л е в а н о в и ч. Теперь, товарищи, вам ясно, что это за человек! О нем придется поговорить завтра более основательно. (Взгляд в сторону Зелкина.) А также и о некоторых его сподвижниках…

Гул возмущения. В с е расходятся, выражая жестами и выкриками свое возмущение.

Горлохватский стоит, опершись руками о стол и уставившись на злополучную кость. Т у л я г а с высоко поднятой головой проходит мимо него.

Н и к и ф о р (подходит к столу, показывая пальцем на кость) . Можно выбросить?

Г о р л о х в а т с к и й (очнувшись) . А?

Н и к и ф о р. Я спрашиваю — кость вам не нужна больше?

Г о р л о х в а т с к и й. К черту!

Н и к и ф о р (берет кость двумя пальцами и открывает форточку) . Цуцик! Фью! Фью! Фью… На тебе назад твое добро! (Кидает кость за окно.) Притащил, сукин сын! Из-за тебя только неприятности человеку! (Хитро подмигивает тете Кате, и оба выходят.)

З а н а в е с.

1939

Перевод Е. Шварца.

КОРЕНЕВИЧ НИКОЛАЙ ПЕТРОВИЧ — командир стрелкового полка, майор, 35 лет.

НАТАЛЬЯ — его жена, 28 лет.

ПЕРЕГУД БОРИС ПЛАТОНОВИЧ — лейтенант-разведчик.

ДУБОВЕЦ — заместитель политрука.

ШУМЕЙКО — заведующий библиотекой, техник-интендант второго ранга.