Иван Радоев - «Красное и коричневое» и другие пьесы

А с п а р у х. У меня ботинок пропал.

Г е н а (сняв противогаз) . Вот твой ботинок! (Показывает на свою ногу.) Пока я во время тревоги сидела в подвале, кто-то мне на ногу ботинок натягивал…

А с п а р у х. Это я… Думал, я на свою… (Надевает ботинок.)

Г е н а. А мой где?

А с п а р у х. Я не брал.

Г е н а. Где мой туфель?

А с п а р у х. Я почем знаю?

Йота всхлипывает.

Т о п у з о в. Что с тобой? Почему ты плачешь?

Йота объясняет жестами, что опять потеряла речь.

А л о и с. Бабушка Йота опять онемела! (Уводит ее.)

Г е н а. Товарищ Топузов, меня так и трясет от страха.

А н о м а л и я. А будет война, товарищ Топузов?

В е л и ч к а. Товарищ Топузов, зачем вы нас пугаете?

Ш и ш м а н. Товарищи! Среди нас завелся идиот!

Т о п у з о в. Что, что?

Ш и ш м а н. Слышите, отзывается?

Т о п у з о в. Где Кынчо и Тракторов? Я хочу дать отпор при всех!

Ш а б а н. Где Тракторов, неизвестно, а Кынчо сейчас распаяют.

Т о п у з о в. Как распаяют?

Ш а б а н. Он в трубе теплопровода бутылку прятал. Сварщики не заметили и запаяли его. Теперь вот распаивают. С минуты на минуту вытащат.

Ш и ш м а н. Все слышали, что среди нас есть идиот?

Г е н а. Нету здесь идиотов, Шишман!

Т о п у з о в. Ты кто такой, а?

Ш и ш м а н. Шишман, прототип из эпохи миграции. Получаю от народа пятьдесят левов пенсии и тем горжусь. А ты чем гордишься?

Т о п у з о в. Слушай, Шишманов!

Ш и ш м а н. Я не Шишманов, а просто Шишман. В чиновниках не ходил, поэтому можешь без фамилии.

Ш а б а н (Топузову) . Врезать ему, а?

Т о п у з о в. А вы почему молчите, товарищи? Товарищ заведующая!

З а в е д у ю щ а я. Нехорошо, дядя Шишман!

Ш и ш м а н (швыряет свои визитные карточки Топузову в лицо) . На, забирай свои дурацкие карточки!

Т о п у з о в. Это в благодарность? За все, что я для вас сделал?

Ш и ш м а н. У нас тут из-за тебя не дом престарелых, а сумасшедший дом стал!

Г е н а. Шишман, что ты мелешь, мать вашу за ногу!

Т о п у з о в. Товарищи! У него невроз… Среди нас идиотов нет…

Ш и ш м а н. А ты? Говори, кто ты на самом деле, самозванец!

Т о п у з о в. Я самозванец?! Я?!

Ш и ш м а н. Ты. Тебя разве кто-нибудь выбирал?

Т о п у з о в. Так, значит, я самозванец… Эх, товарищи, товарищи! Молчите… Как вам мало нужно, чтобы… (Вытирает слезы.) Хорошо… Я уйду… Я не жалею о том, что думал и трудился для вас… Прощайте! (Направляется к двери.)

А н о м а л и я (бросается за ним) . Нет! Товарищ Топузов!

Г е н а. Мы его не отпустим!

З а в е д у ю щ а я. Не надо, товарищ Топузов, это недоразумение.

А с п а р у х. Не прогоняй его, Шишман. Несчастный ведь человек.

Т о п у з о в. Я не несчастный, я гордый! Пустите меня!

А н о м а л и я. Ни за что на свете!

Г е н а. Товарищ Топузов, я лично прошу вас! От своего имени!

А с п а р у х. Шишман, пусть останется! Грех это!

Т о п у з о в. Оставьте, товарищи! Либо я, либо он!

Ш и ш м а н. Ты!

Т о п у з о в. Прощайте!

З а в е д у ю щ а я. Товарищи, никто никуда не уедет! Это для меня катастрофа!

Ш и ш м а н. Товарищ заведующая, поимейте гордость!

З а в е д у ю щ а я. Гордость? Я заведующая, меня поставили руководить, вы от меня зависите… Мне так много дали в жизни, так что гордость у меня есть. Не уезжайте, товарищ Топузов! А то меня снимут как несправившуюся!

Входят К ы н ч о и маленький С т а р и ч о к с чемоданом в руке. Они поддерживают с двух сторон Т р а к т о р о в а.

Ш а б а н. Кынчо распаяли!

Общее удивление, испуг, перешептывание.

К ы н ч о. Меня-то распаяли, а вот Тракторов… Спасибо деду, новенький он, только сейчас с автобуса, помог мне…

А с п а р у х. А что с Тракторовым?

Заведующая и Алоис бросаются к нему.

З а в е д у ю щ а я. Где ты его нашел?

К ы н ч о. Упал в нужнике.

З а в е д у ю щ а я (Тракторову) . Что с тобой? Сердце?

Т р а к т о р о в. Не сердце! (С гордостью.) Я кровь отдал!

З а в е д у ю щ а я. Какую еще кровь?

Т р а к т о р о в. Донор я!

З а в е д у ю щ а я. Без разрешения? Кому ты ее отдал?

Т р а к т о р о в. В город ездил…

Ш и ш м а н. Кто тебя на это подбил?

Пауза.

Г е н а (показывает на Топузова) . Он!

Т о п у з о в. Эх, Гена, хорошая из тебя вышла предательница!

Г е н а. Я не предательница! Просто проговорилась.

Т о п у з о в. Проговориться в неподходящий момент и есть предательство.

Пауза.

Ш и ш м а н. Говорил я вам, что тут есть идиот! Но скоро его не будет! (Бросается к стене, где висит кремневое ружье.)

Топузов, опередив его, вооружается косой.

Т о п у з о в. Назад!

Ш и ш м а н. Верни Тракторову эти триста граммов крови, не то я всю твою кровь выпущу!

Т о п у з о в. Слышите, товарищи? Из-за каких-то трехсот граммов крови! Что же вы молчите?

А н о м а л и я. Мы потрясены.

Все снимают с себя форменные халаты, швыряют на стол.

Т о п у з о в. Вы потрясены, а он, значит, герой. Так?

Ш и ш м а н. Ну за это уже мало убить! (Хватается за ружье.) Ты кого героем называешь? За что? За то, что я все это время улыбочки перед тобой строил? Шут я гороховый, а не герой!

Т о п у з о в. Из-за трехсот граммов крови! Подумаешь, жертвы… Хитренькие какие! Почему это вы жертвы? Потому что поверили мне? Да ведь я убедил вас! А если вы добрые и хорошие, почему дали себя убедить?

Ш и ш м а н. Сейчас я тебе отвечу! (Спускает курок.)

Выстрел. Но Топузов остается на ногах.

Т о п у з о в. Большое дело пулей не убьешь, Шишман. Оставь эту реликвию в уголке народного быта. Пулей принципы не пробьешь! А мой принцип такой: когда виселица построена, то, даже если на ней никто не висит, надо ее сохранить, иначе вопрос повиснет в воздухе. А висящий вопрос пострашнее висящего человека. И помни: наступит час расплаты! Мы рассчитаемся!

Ш и ш м а н. С кем это ты рассчитаться хочешь? С домом престарелых? Мы-то при чем?

А н о м а л и я. У нас ничего общего…

Т о п у з о в. Старость у нас общая.

Ш и ш м а н. И старость у нас тоже не общая. Я не старый. Это ты устарел.

Т о п у з о в. Кого же ты собираешься убить? Старого романтика. Ну хорошо… Я прошу прощения.

К ы н ч о. А нам не надо прощения. Нам месть нужна!

Т о п у з о в. Значит, и не прощаете и прощения не просите. Вам месть подавай! (Кынчо.) А если бы тебя не распаяли, как бы ты отомстил за себя? Если бы горячая вода понесла тебя по трубам, как торпеду, пока бы ты не застрял где-нибудь в радиаторе? Вот уж тогда бы ты прославился на весь мир — первый актер, погибший в радиаторе парового отопления. И я бы просто лопнул от зависти. Да? Ладно, давайте убивайте, ликвидируйте меня! Но сначала одно вам скажу: ликвидированный человек становится потом героем. Ликвидируйте меня, ликвидируйте!

А с п а р у х. Шишман, а ведь и вправду могут объявить героем… Может, лучше не рисковать?