Борис Рабкин - Самая длинная ночь

Л ю б а. У нас тоже.

А л е к с е й. У кого это — у вас?

Л ю б а. У нас…

З о я. Чего ты улыбаешься?

Л ю б а. Так, ничего… Тебя это раздражает?

З о я. Если ты что-нибудь знаешь — объясни.

Л ю б а. Не больше вашего. (Показывает Алексею записку.) Вот что я нашла утром на столе.

А л е к с е й (берет записку, читает) . «Прошу никуда не отлучаться. Кочеварин».

З о я. Покажи. (Берет у мужа записку, читает.) Поразительная бесцеремонность! (Посмотрела на часы.) Полчаса у нас еще есть. Приказано не отлучаться — ладно, подождем. Полчаса и ни минуты больше.

Села на диван, достала из сумочки сигареты.

Л ю б а (Алексею) . Чаю хочешь?

А л е к с е й. Мы завтракали.

Л ю б а. Имеется кулебяка. Еще теплая. Папа ночью испек.

А л е к с е й. Ночью?

Л ю б а. Факт. Вчера вечером ее еще не существовало.

З о я. У него что, бессонница?

Л ю б а. Последнее время он какой-то странный: почти не разговаривает, спит плохо, курит по ночам. Скучает, наверное, без мамы.

А л е к с е й. Ты его вчера вообще видела?

Л ю б а. Утром, когда уходила на работу. Завтракали вместе.

А л е к с е й. Ничего не говорил?

Л ю б а. «Да». «Нет». «Не хочу». Принес папку, листал какие-то документы. У него сложная ревизия.

А л е к с е й. Где он проводит ревизию?

Л ю б а. Ты же знаешь, он о таких вещах не распространяется. Встал, как всегда, в семь. Зарядку сделал, принял душ… Постой-постой…

А л е к с е й. Ну?

Л ю б а. После завтрака ушел к себе, закрыл дверь… Пел.

З о я (удивленно) . Пел?

А л е к с е й. Ты не ошиблась?

Л ю б а. Я своим ушам не поверила, думала, за окном. Подошла к двери, прислушалась — он.

З о я. Наверняка прищучил какого-нибудь бедолагу.

А л е к с е й. Что он пел?

Л ю б а (напевает) . «Все васильки, васильки, много мелькало вас в поле. Помнишь, у самой реки мы собирали для Оли…»

А л е к с е й (жене) . Я тебе говорю: что-то случилось…

З о я. Не понимаю, чего ты всполошился. Он жив, здоров, слава богу… Всех нас переживет.

А л е к с е й. Как-то мне не по себе… Не знаю… У него был такой голос ночью… Мне показалось, он очень несчастен…

З о я. Пожалей его, пожалей… Очередная блажь.

Пауза.

Л ю б а. Так что насчет чаю?

А л е к с е й (отрицательно) . Спасибо.

Л ю б а. Тогда, с вашего разрешения, я закончу уборку. (Включает проигрыватель.)

Музыка. Люба убирает. Зоя на диване. Алексей ходит по комнате из угла в угол.

З о я (мужу) . Дай зажигалку.

А л е к с е й (похлопал по карманам) . Я ее оставил в машине. Принести?

З о я. В кухне наверняка есть спички. Сообрази.

А л е к с е й. Да-да, ты права… Сейчас.

Уходит в кухню.

З о я (Любе) . Он тебя еще не выгнал из дома с проигрывателем?

Л ю б а. Терпит.

З о я. Прогресс…

Возвращается А л е к с е й, зажигает спичку, дает жене прикурить.

Мерси бьен. (Любе.) Помнишь, как он перебил мои пластинки?

Л ю б а. Тебя предупреждали: не приноси.

А л е к с е й (ходит, Любе) . От мамы есть какие-нибудь известия?

Л ю б а. Потрясающе! Ты ничего не помнишь? Мы были у нее в четверг. Я же тебе рассказывала по телефону.

А л е к с е й. Я был страшно загружен всю неделю. Прости. Санаторий действительно хороший?

Л ю б а. Могли бы съездить навестить.

З о я. Съездим. Непременно.

А л е к с е й. Непременно. На той неделе. Это ведь недалеко? Километров сорок?

Звонок.

З о я. Ага! (Посмотрела на часы.) Ровно десять. Точность — вежливость королей и ревизоров. Чего-чего, а этого у него не отнимешь. (Любе, указывая на проигрыватель.) Выключай духовный наркотик. От греха.

Люба выключает проигрыватель, Алексей идет в прихожую, открывает входную дверь. Входит Г е о р г и й.

А л е к с е й (кричит в комнату, женщинам) . Это Гоша!

Г е о р г и й. Здорово, брат! (Обнимает Алексея.) Где можно встретиться, если не в отчем доме!

Люба и Зоя выходят в прихожую.

Л ю б а. Какой гость!

Г е о р г и й. Все несчастья современного мира от трех зол: поливитаминов, телевидения и телефона. Эрзац питания, эрзац искусства, эрзац общения. Когда-то люди хоть письма писали друг другу. Эпистолярная литература… Что останется от нас? Обрывки телефонных проводов и погнутые мембраны. Давненько не виделись.

А л е к с е й. С полгода, наверное. А еще говорят: мир тесен.

Г е о р г и й. Тесен-то он тесен… Слишком много стало улиц с односторонним движением.

Л ю б а. Как всегда: метафоричен и афористичен.

Г е о р г и й. Язвите, сестренка. (Целует Любу.) Нам за глубокомыслие деньгу платят. (Алексею, указывая на Зою.) Ее можно?

А л е к с е й. У нее спроси, такие вопросы она решает самостоятельно.

З о я (Георгию) . Тебе можно. (Подставляет для поцелуя щеку.)

Г е о р г и й. Нужен портрет для обложки. Журнал «Советская женщина». Хочешь, сосватаю?

З о я. Я не тщеславна.

А л е к с е й. У нее и так от поклонников отбоя нет.

Г е о р г и й (похлопал Алексея по плечу) . Счастливчик… А где отец?

А л е к с е й. Мы тоже хотели бы это знать. Его дома нет.

Г е о р г и й. Как нет?

З о я. Вот так — нет…

Г е о р г и й. А вы что тут делаете?

А л е к с е й. Тебя поджидаем.

Г е о р г и й. Вы знали, что я должен прийти?

А л е к с е й. Не знали, но этого следовало ожидать.

Л ю б а (Георгию) . Тебя вызвал папа?

Г е о р г и й. Да. (Алексею и Зое.) И вас тоже?

Л ю б а. Не сказал, зачем?

Г е о р г и й. Когда он позвонил, шло редакционное совещание, не мог расспрашивать. Ты-то, надеюсь, в курсе?

Л ю б а. Отнюдь. Сама ничего не понимаю. Я не знала, что он вызвал вас. (Показывает Георгию записку.) Вот вся информация, которой мы располагаем в данный момент.

Г е о р г и й (прочитал записку, снисходительно) . Ну, старик… С росчерком: Ко-че-ва-рин. Мог бы и не подписывать — такую цидулю мог сотворить только он, наш дорогой родитель. Прошу — в смысле «повелеваю». «Я — царь, я — раб, я — червь, я — бог»…

А л е к с е й. Он позвонил нам ночью. Знаешь, мне не понравился его голос. Что он тебе сказал?

Г е о р г и й. Не вникал. Он, как всегда, не вовремя. Подвал сняли, шеф на бровях ходит… Черт! Не знаю, что делать: отпускать машину или нет? Рабочие на даче, у Катьки ангина, Стасика в лагерь нужно собирать… Муся в истерике… (Провел рукой по горлу.) Во! Под завязку.

З о я. Мы с Алексеем уедем ровно через двадцать минут.

А л е к с е й. Встреча с Иваном Феодосьевичем. Сам понимаешь…

Г е о р г и й. В офисе или на даче?

З о я. На даче. Сегодня суббота.

Г е о р г и й. Шустро. В конечном счете этот почтенный старец решает все… Куда? Какие палестины?

З о я. Только не палестины. Без нас. Европа!

Г е о р г и й. А-а… (С усмешкой, понимающе.) Загнивающая старушка Европа… Впрочем, там сейчас тоже стреляют. Торгпредство?