Борис Рабкин - Самая длинная ночь

К р у г л о в (упрямо) . Мы слушаем музыку.

Пауза. Звучит музыка.

Г у щ е в (вскочил, опрокинул стул) . Да выключите вы наконец эту музыку! Все нервы вымотала.

Никто не пошевелился.

(Шагнул к магнитофону, вырвал шнур из розетки.)

Музыка оборвалась.

(Поднял стул, сел на прежнее место.)

Некоторое время все сидят совершенно неподвижно. Гнетущая тишина. И вдруг Мосягина запела едва слышно, почти про себя:

К ней присоединилась Гущева, потом Гущев, Махалкин, и вот уже поют все: и Круглов, и Круглова, и Бабичева, и Мосягин подпевает.

Песню оборвал телефонный звонок — резкий, с небольшими интервалами, как при вызове междугородной.

К р у г л о в (сорвал с телефонного аппарата трубку) . Слушаю! Да, я. Нет. Так. Так. Так… Понимаю. Где? Когда? Ясно. Второй проезд, дом три, корпус пять, квартира шестьдесят один. (Кладет трубку.)

Все смотрят на Круглова затаив дыхание.

(Очень спокойно, буднично.) Это дежурный по городу. Ничего существенного. Задержали каких-то ребят. Судя по всему, не наши.

К р у г л о в а. Адрес зачем?

К р у г л о в. Проверка. На всякий случай. Те, задержанные, из другого района.

Пауза. И снова зазвучала песня:

Круглов едва заметно кивнул Гущеву, пригласил выйти в холл, вышли, стараясь не привлекать внимания.

(Негромко Гущеву.) Авария на окружной дороге. «Жигули». Шестая модель. Удирали от патрульной машины, врезались в самосвал. Один насмерть, остальные разбежались. Документов нет. Приглашают опознавать труп. К нам выслали машину.

Г у щ е в. Мать честная…

К р у г л о в. Не знаю, как сказать женщинам.

Г у щ е в. Какой хоть он из себя?

К р у г л о в. Кто?

Г у щ е в. Труп. Блондин? Брюнет?

К р у г л о в. Не знаю. Как же я мог расспрашивать? Женщины…

Г у щ е в. Я незаметно выйду вниз, встречу. Съезжу с ними. Возможно, еще не наши.

К р у г л о в. Вы знаете всех в лицо?

Г у щ е в. Нет. Своего — конечно, остальных — в глаза не видел.

К р у г л о в. Я тоже.

К р у г л о в а (выходит в холл, подозрительно) . Что вы тут шепчетесь?

К р у г л о в. Ничего, Анечка, ничего… (Привлек жену к себе, гладит по голове, как маленькую.) Милая ты моя.

Все трое возвращаются в гостиную. Там все еще поют:

Кончилась, иссякла песня. И тогда наверху зазвучало пианино — звонко, отчетливо, так будто играют здесь, в гостиной, — та же мелодия, только в ускоренном синкопированном ритме. А потом запели:

Все подняли головы, смотрят на потолок, слушают.

Пауза.

Б а б и ч е в а. Какая все-таки в нашем доме слышимость…

К р у г л о в. Изоляция слабая. Плохо выполнена стяжка. Как говорят строители: «дом попал в резонанс».

Г у щ е в. В одной квартире аукнется — во всех откликнется…

К р у г л о в. Дружнее нам нужно жить, товарищи, общаться, обмениваться информацией. Вот сегодня случайно, можно сказать, собрались… Два часа сидим, а сколько нюансов… Что ни говори, в общем, конечно, картина весьма тревожная. Далеко ли до беды? Следует сделать выводы. Безусловно. Определенно. (Жене.) Если вдуматься, как ты говоришь… Действительно… Возможно, мы сами в чем-то виноваты?

В холле прозвенел звонок. И опять, в который уже раз за эту ночь, все замерли. Пауза. И снова звонок.

(Собрался с духом.) Товарищи родители, прошу вас быть мужественными. Это милиция. За нами.

Звонок.

Нас не собираются арестовывать, это было бы еще полбеды, беда, очевидно, случилась с кем-то из наших ребят. Одним словом, придется поехать опознавать… (Он хотел сказать «труп» и не решился.) Опознавать тело.

Немая сцена.

И снова звонок в холле. Круглов подобрался, повернулся по-военному, идет в холл. Дверь открывается ему навстречу, входит О л е г К р у г л о в. Это очень симпатичный парень — рослый, красивый, без шапки, пальто нараспашку, портфель под мышкой, в руках пластиковая сумка «Мальборо» и ключи, которыми он только что отпер дверь.

О л е г (запыхался, очень спешил, бежал по лестнице) . Вы что не открываете? Я еще с улицы увидел: во всех окнах свет. Не спите? Волнуетесь?

Г у щ е в ы, М о с я г и н ы, Б а б и ч е в а, М а х а л к и н выбегают в холл, замирают, увидев стоящего в дверях Олега.

Пауза.

К р у г л о в (сыну) . Кто?

О л е г (обводит собравшихся растерянным взглядом) . Не понял…

Только Круглова осталась в гостиной, бежать со всеми у нее не было сил. Она еще не видела сына, только услыхала голос: «Жив!» Взяла со стола вазу, подняла над головой, изо всех сил швырнула об пол — вдребезги. Гущевы, Мосягины, Бабичева, Махалкин окружили Олега, закричали, перебивая друг друга:

— Где Андрей?

— Где Валентин?

— Жив?

— Эдуард?..

— Леонелла где? Леонелла!

К р у г л о в (стараясь перекричать шум) . Тихо! (И когда шум стихает, сыну.) Ну, отвечай!

О л е г (ошарашен, не понимает, что происходит) . Все пошли по домам…

Г у щ е в. Все?

О л е г. Все.

М а х а л к и н. А машина?

О л е г. Какая машина?

М а х а л к и н. Моя машина! «Жигули»! Шестая модель!

О л е г. Не знаю. У вас пропала машина?

М а х а л к и н. Пропали ключи от гаража. Он что, стеклянный — гараж? Вы что, не брали машину?

О л е г. Мы на снегоочистителе приехали. Мужик хороший попался — подвез, а то бы только к утру домой пришли…

Б а б и ч е в а. Откуда?

К р у г л о в. Где вы были?

О л е г (вываливает из сумки кучу магнитофонных кассет) . Вот! Мы думали, вернемся часам к одиннадцати, а там такое богатство! Балдеж! «Зе анималз а ин кейдж» — «Звери в клетке»! Каждая кассета — сорок минут. На метро опоздали…

К р у г л о в (до него с трудом доходит смысл услышанного) . Вы что?.. Вы музыку переписывали?

О л е г. Слава богу, дошло! Понимаешь, отец: уникальная коллекция записей. Хозяин в командировке — футбольный тренер, объездил весь мир. Жлоб. Переписывать не дает. (Махалкину.) Он вашей бывшей жене ключи оставил, просил поливать цветы… Ну? Понимаете?

К р у г л о в. Допустим…

М о с я г и н (указывая на Гущевых подозрительно) . А ихний Валька какие делал ключи?