Леонид Малюгин - Старые друзья

Ш у р а. Она мой лучший друг.

С и м а. И у меня подруга в эвакуации. В городе Котельниче Кировской области. (Пауза.) Я о Тоне часто думаю: какая она? Тетю Лизу я узнала — она хорошая. Но я так думаю: взяла она меня к себе из жалости. А еще тоскливо ей. Она привыкла жить с Тоней, никогда с ней не расставалась. Приедет Тоня, будут они опять вместе жить-поживать, а я уж буду лишняя. (Пауза.) Как вы думаете, война скоро кончится?

Ш у р а. Кто ее знает… Не тем у тебя голова занята. Ты бы лучше за хлебом сходить догадалась. Сидишь тут и послевоенные планы строишь. А Елизавета Ивановна устает за день. Надо понимать — не маленькая!

С и м а. Она меня на улицу одну не отпускает. Я только домашнюю работу делаю.

Входит Д у с я.

Д у с я (в дверях) . Сима! Давай, давай работать! (Шуре.) Дуся.

Ш у р а (протягивает левую руку) . Шура.

Д у с я. Давно выписался?

Ш у р а. На прошлой неделе.

Д у с я. Тяжелый? Легкий?

Ш у р а. Средний.

Д у с я. Долго лежал?

Ш у р а. С января.

Д у с я. Попал бы к нам, быстрее бы вы́ходили. Тоню Федотову знаешь?

Ш у р а (улыбаясь) . Знаю.

Д у с я. Может, ухаживаешь?

Ш у р а. Было дело.

Д у с я. Всерьез или для провождения времени?

Ш у р а. Сама видишь — человек серьезный.

Д у с я. Ну, парень, прямо скажу: плохо твое дело. За ней выздоравливающие увиваются, и такие, без изъяну, — и никакого толку. (Улыбаясь.) А ты, левша, ищи себе попроще и уговаривай. Сала хочешь?

Ш у р а. Спасибо, я недавно ел.

Д у с я. Режь и ешь! А мы пойдем картошку дожаривать. Живо!

Дуся и Сима уходят. Пауза. Стук в дверь. Входит С е н я Г о р и н.

С е н я. Шурка!

Ш у р а. Бледнолицый брат мой! (Обнимаются.)

С е н я. Как тебя угораздило?

Ш у р а. Первая война — сноровки мало! Обидно: обучали воевать полгода, а воевал я минуты три или четыре. В первом бою стукнуло. Здорово я разозлился. Попадись мне фашист, я бы его раненой рукой убил.

С е н я. Ничего. Писать научился, — значит, все в порядке. Что это — сало? Откуда?

Ш у р а. Какая-то Дуся угощает. Видимо, из Вологды, от Тони.

С е н я. А что Антон?

Ш у р а. Антон — молодец! Я с ней переписываюсь.

С е н я. И я изредка пишу. А что, Дуся эта угощает в порядке вежливости? Если она с серьезными намерениями, надо есть. Нельзя обижать хлебосолов.

Ш у р а. Не спеши. Сейчас придет Елизавета Ивановна. Жарится картошка. Будет мировой ужин. Потерпи немного.

С е н я. Это упражнение называется воспитанием воли.

Ш у р а. Тут будет девочка Сима. Она недавно осиротела. Ее приютила Елизавета Ивановна. Так ты ее не расспрашивай. Это вроде раны.

С е н я (стучит по столу) . Ты считаешь, что у меня уже дистрофия мозга. Еще что нельзя делать? Объясняй сразу в популярной форме. «Да» и «нет» не говорить?

Ш у р а. Ладно, ладно… Расскажи лучше, что делаешь?

С е н я. Хвастаться нечем. Я — классический неудачник. Воевать не приняли — порок сердца. Я и выбрал работу, приличную неудачнику.

Ш у р а. Загадки не загадывай!

С е н я. Я — корректор. Это профессия неудачников. Они знают все, о них не знает никто.

Ш у р а. Переходишь на собственные афоризмы? Не нравится мне твое настроение.

С е н я. Мне тоже не нравится.

Ш у р а. Надо перестраиваться.

С е н я. Настроение вроде погоды: от тебя не зависит.

Ш у р а. Ерунда. Плохая погода — несчастье. Плохое настроение — это эгоизм. Но вот идут наши дамы с картошкой.

Входят Д у с я и С и м а.

Девушки, беда! Объявился еще один гость, и, как назло, отчаянный любитель картошки. Сеня! Кланяйся, да пониже.

С и м а. Картошки-то здесь порядочно. Да она стынет. А керосин кончился. Ничего, мы укроем ее подушкой.

С е н я. Воспитание воли продолжается.

Д у с я. Что он говорит?

С и м а. Хлопнула дверь! Никаких подушек не надо! Тетя Лиза идет!

Ш у р а. Сеня! Спрячемся на кухне (Симе.) А ты позови, когда сядут за стол.

Шура и Сеня уходят.

С и м а (взвизгивает) . Вот будет весело! Тетя Лиза! Скорей, скорей! Картошка стынет! (Бежит к двери.)

В комнату входит фотокорреспондент А р к а д и й Л я с к о в с к и й. Сима с разбегу бросается к нему.

Л я с к о в с к и й. Осторожно, Сима!

С и м а (отпрянув) . Откуда вы знаете, что меня зовут Сима?

Л я с к о в с к и й. Я все про тебя знаю. Ты — сирота. Тебя приютила учительница Елизавета Ивановна Федотова. (Дусе.) Фотокорреспондент Аркадий Лясковский. Мне надо снять вас в домашней обстановке. Срочное задание — идет в номер. Не будем терять драгоценного времени. Садитесь сюда. Темновато у вас. Сделайте более веселые лица. Улыбайтесь, улыбайтесь, надо, чтобы было естественно. Это уже слишком, надо, чтоб и грусть была. (Снимает.) Спасибо. Теперь проверим текстовку. С Симой все в порядке. А с вами что-то напутано. Понимаю, в прошлом учительница. Так и запишем: Елизавета Ивановна Федотова — до войны учительница, теперь…

Д у с я. Я не Елизавета Ивановна. Елизавета Ивановна ушла за хлебом.

Л я с к о в с к и й. Погубленный снимок. Надо понимать, девушка, я снимаю вас на пленку высокой чувствительности. Последняя кассета. Ловко у вас получается: девочку не усыновили, а сниматься рады. Культура!

Д у с я. Вы же сами…

Л я с к о в с к и й (роясь в записях) . Постойте, постойте… Родная дочь — Антонина Федотова — медицинская сестра. Все в порядке! Оригинальный сюжет — родная дочь и приемная дочь, две сестры. Вы — родная дочь, Антонина Федотова?

Д у с я. Меня зовут Дуся. Дуся Рязанова.

Л я с к о в с к и й. Невозможно работать! Вместо матери лезет сниматься какая-то посторонняя Дуся. Бред! Ты сирота или не сирота? Отвечай, тебя спрашивают…

Входит Е л и з а в е т а И в а н о в н а.

Е л и з а в е т а И в а н о в н а. Сима, тебя опять обижают. Почему вы так разговариваете с девочкой? Что вам от нее нужно?

Л я с к о в с к и й. Фотокорреспондент Лясковский. Простите, но в нашем деле нужна точность. У нас за каждую небрежность так греют!

Е л и з а в е т а И в а н о в н а. А за грубости у вас не греют?

Л я с к о в с к и й. За все греют. Фотограф в редакции остался я один, а работы? Сегодня с утра поехал на передовую, снимать фронтовые эпизоды. Тут, как назло, начался обстрел, и трамваи остановились. Извольте шагать пешком. Пока там снимал — опять обстрел. И опять пешком — с самой передовой. Два таких конца! А сейчас вас надо снять в домашней обстановке с приемной дочерью. В дни блокады строится новая семья. Счастливая сирота!

С и м а. Я не хочу сниматься.

Л я с к о в с к и й. Нет такого человека, который не хотел бы сниматься. И кто тебя спрашивает!

С и м а. Я не буду у него сниматься. (В слезах убегает.)

Л я с к о в с к и й (растерянно) . Что же теперь делать?

Е л и з а в е т а И в а н о в н а. Боюсь, что вам придется искать другую приемную дочь и снимать ее более деликатным способом.