Игорь Соболев - Моя деревня

Они уходят. Свет в электролампах помигал и начал меркнуть. Входят З о я и Д л и н н ы й. Им навстречу — Н и н а С е р г е е в н а.

Д л и н н ы й. Товарищи! Что со светом? У вас нет керосиновой лампы… в обмен… на что-нибудь?

Н и н а С е р г е е в н а (ему) . Сейчас. (Зое.) Пришла, Зоенька?

З о я. Пришла. Что случилось, мама?

Н и н а С е р г е е в н а. Все объясню. Достань, пожалуйста, керосиновую лампу.

Зоя уходит наверх, Длинный — тут же к Машеньке.

Д л и н н ы й. Машуля! Гибну! Конспекты по атеизму! Умоляю!

М а ш е н ь к а. Презираю!

Д л и н н ы й. Значит, есть! Урааа! (И тут же.) Каюсь! Несерьезно!

М а ш е н ь к а. У меня принцип: из дома не выносить! Садись рядом и делай свое черное дело — сдувай!

Входит З о я, подходит к Нине Сергеевне.

Н и н а С е р г е е в н а. От Наташи письмо. Хочу вам прочесть. (Стучит в ширму.) Танечка, к тебе можно?

Т а н я. Кто у кого в гостях?

Они входят, садятся.

Н и н а С е р г е е в н а (читает) . Здравствуйте, мои дорогие Нинуся, Зоенька и Алеша! Получила твое письмо…» — и так далее… Вот! «У нас проездом был Коля. Худой, нервный и очень усталый. Говорит, что это от новых забот, связанных с тем, что стройка неожиданно пошла буквально через ваш поселок. Но дома, говорит, все в порядке. Он очень переживает, что Зоечка живет не с вами. Очень, говорит, люблю ее!»

З о я. Ну, папа, папа! Он весь тут. Сначала пошумит, а потом мается!

Н и н а С е р г е е в н а. Погоди! Вот самое главное! (Читает.) «Алеша подружился с чудесной девушкой Танечкой. И красавица, и умница. Очень стеснительная. Я, говорит, был бы рад, если бы эта дружба переросла в настоящее чувство…»

Таня убегает в сени. Зоя поднялась.

Что между ними произошло тогда на ферме?

З о я. Не знаю. Я ничего не знаю! (Уходит в сени.)

Н и н а С е р г е е в н а. Нет, не так надо! А как?

В шикарной дубленке входит очень взволнованный Е р м а к о в.

Е р м а к о в. Мир дому честному!

Молчание.

Я хотел повидаться с хозяйкой дома — Ниной Сергеевной.

Та вышла.

Здравствуйте, Нина Сергеевна! Буквально на мгновенье! Летим в Иркутск сдавать товар и встречать директора… (А глаза шарят по комнате.) У вас, вероятно, будут какие-то поручения. По хозяйству, я имею в виду… (Смотрит за ширму.)

Нина Сергеевна преградила ему путь.

Что-то купить-продать. Ну, что нужно маленькой хозяйке большого дома?

Голос Зои в сенях: «Таня! Идем в дом! Замерзнешь!»

Голос Тани: «Иди. Я сейчас».

Вот что нужно Ермакову.

Входит З о я.

А ведь я начинаю опускаться! Ввалился в дом, не скинув армячка! (И в сени.)

Тут же выскочила М а ш е н ь к а.

М а ш е н ь к а. Не оставляйте их с Таней вдвоем! Слышите?! Женя!!!

Длинный и Зоя выскочили в сени. Нина Сергеевна встала на пороге.

Н и н а С е р г е е в н а. Таня, Зоя! Идите в дом. Стынет.

Т а н я, З о я и Е р м а к о в входят.

Е р м а к о в. А ведь если говорить честно…

З о я. Вот именно!

Входит Д л и н н ы й.

Е р м а к о в (нашелся) . Я вам торт принес. Ленинградский. «Нестареющий»! (Поставил на стол.) Вот! А к нему новые стихи. Вчера возникли. (Читает.)

Д л и н н ы й. Ермаков! Я начинаю вас уважать. Вы — поэт!

М а ш е н ь к а. Очень хорошие, но знакомые стихи…

Е р м а к о в. Хорошие стихи должны быть знакомы! (Продолжает читать.)

Д л и н н ы й. Прекрасно!

М а ш е н ь к а (захлопала в ладоши) . Молодец!

Н и н а С е р г е е в н а. Действительно молодец… Сергей Есенин!

Е р м а к о в. Эх вы! Студенты! Классики не знаете! Ну, будем пить отходный чай? Нина Сергеевна! По закону гостеприимства?!

Нина Сергеевна нехотя уходит наверх.

(Длинному.) Женя! Там у меня в манто шампанское. Будь другом!

Длинный уходит в сени.

(Зое и Машеньке.) Позвольте мне здесь, при вас, Тане сказать два слова… тет-а-тет. (И молча увлек Таню на первый план, перед ширмой.) Я уезжаю. От твоего решения зависит, быть нам счастливыми или нет! Уйдем в тепло! К маме! Решай!

Т а н я. Нет.

Е р м а к о в. Виноват сам! Был порой груб. Но что теперь об этом? Димка ждет в машине. Вертолет — через пятнадцать минут. Твоя машина и твой вертолет. Твои ковры, брильянты и все, что угодно… Шучу, разумеется. И пойми. В той жизни, что мне пришлось испытать, человека делают и грубым, и властным, и даже жестоким. Но клянусь, к тебе это не будет иметь отношения — никогда! Ну, мой друг, моя жена?!

Т а н я. Нет!!!

В дом влетел А л е к с е й.

А л е к с е й (с порога) . Танюша! Я приехал живой и счастливый!

Е р м а к о в. Татьяна, ну?!

Т а н я. Оставьте меня! А л е ш а!!!

Алексей — за ширму.

Е р м а к о в (отпустил Танину руку и учтиво поклонился Алексею. Выходя) . Торжественно и при всех уведомляю: отныне я к Тане Халатовой — ни на шаг! Она меня отвергла! Она другому отдана!.. О горе мне! О горе! (И мгновенно — очень спешит — вылетел из дома.)

Задохнулась собака от злого лая. Пауза. Тишина. Алексей смотрит на Таню.

А л е к с е й. Что это было?!

Т а н я (заговорила сбивчиво, торопясь) . Алеша! Я не хотела! Ты только поверь, ты только выслушай все от самого начала до конца! Я тебе.

Он прикрыл кончиками пальцев нежно ей рот, и она затихла.

А л е к с е й. Ничего не говори! И никогда! Я все знаю и знать не хочу! Я же знаю тебя так, как никто на свете тебя не знает!

Т а н я. Правда? (Обняла его.) Боже мой, какой же ты! И неужели я заслужила такое? Неужели все это со мной?

Он выводит ее в столовую.

Н и н а С е р г е е в н а спустилась в столовую с самоваром в руках.

А л е к с е й. Мама! Мы с Таней!.. Нет, не сейчас! Потом! Позже, когда вернется отец. (Тане.) Мы дождемся его?

Она кивнула головой.

Д л и н н ы й. А может быть, выпьем?.. (Увидел Машеньку.) Чайку?

Входят К о л о с к о в а и К о н о в а л о в.

Пауза.

К о н о в а л о в (Длинному) . А Петров, как всегда, возле… самовара.

Д л и н н ы й. А Коновалов возле… феи!

К о л о с к о в а. Что? Не принимаете меня в этом доме?

А л е к с е й. Садитесь, Олимпиада Александровна. То, что вы не комсорг, все знают, вы рассказали все честно, и давайте об этом забудем. Прошу всех к столу!

Все усаживаются за стол. Свет совсем погас. Зажгли две керосиновых лампы.

Сегодня шестую опору надо льдом вывели, ребята!

Д л и н н ы й. А у нас отличились мостовики. Опоры еще не готовы, а они два пролета смонтировали. Вот молодцы! А этот их мастер, Сидорин! Каков?