Аширмурад Мамилиев - Пьесы

Г ю л я л е к. Пойдем, брат, напою тебя чаем. Ведь ты с дороги, устал.

М е р е д. Я считаю, лучше мне пока не показываться на глаза отцу. Пусть немного успокоится.

А х м е д. Да, так будет лучше.

К о в ш у т. Чай к твоим услугам в моем доме, Меред, если, конечно, ты не считаешь зазорным для себя общество чабана.

М е р е д. Ты для меня не просто чабан, а друг детства. Ты — мой друг! Брат! Запомни это, Ковшут. Кроме того, я буду очень рад увидеть твоего отца — Сейитли-ага. И с тобой мне надо поговорить кое о чем. Где сейчас находятся отары? У каких колодцев? Кто из чабанов сейчас здесь, в ауле?

К о в ш у т. Поговорим за чаем, Меред-джан. Пойдем.

М е р е д. Подожди. (Гюлялек.) Сестра, пожалуйста, возьми мой хурджун.

Гюлялек берет хурджун и уходит, бросив на Ковшута взгляд исподтишка.

К о в ш у т. Пойдем с нами пить чай, Ахмед. Или Конурджа-бай поставил тебя часовым у колодца?

А х м е д. Я стою здесь с вами по своей воле, Ковшут. Меня мысли одолевают.

К о в ш у т. Интересно, что за мысли? (Насмешливо.) Наверное, думаешь, как бы получше угодить хозяину?

А х м е д. Ошибаешься, Ковшут. Мысли мои совсем о другом. Трудно придется Мереду в доме отца…

К о в ш у т. Да, это верно. Однако будем надеяться на лучшее.

Ковшут и Меред уходят.

Голос Конурджа-бая: «Куда ты пропал, проклятый раб?! Где мой кальян?»

А х м е д. Чтоб тебе подавиться своим кальяном! (Громко.) Иду, бай-ага, иду! Я менял воду в вашем кальяне. Помоги нам аллах! Чувствую, у нашего колодца вот-вот разыграется новая буря. (Уходит.)

З а н а в е с.

Декорации те же. У колодца один Меред. Светает. Появляется Д ж е р е н.

Д ж е р е н (пугается) . Ой, кто это?!

М е р е д. Не бойся, Джерен. Это я, Меред.

Д ж е р е н. Меред?.. Как ты меня напугал!

М е р е д. Невольно, Джерен. Пожалуйста, извини. Ты и сейчас боишься?

Д ж е р е н. Уже не очень. Я вижу, тебе не спится. Весь аул еще спит.

М е р е д. В Сибири, где мне пришлось жить, говорят: кто рано встает, тому бог даст.

Д ж е р е н. А что он дал тебе сегодня?

М е р е д. Я увидел тебя.

Д ж е р е н. Ну, это не так уж много. (Поднимает лицо к небу.) Смотри, смотри, звезда покатилась!

М е р е д. Помнишь, как мы в детстве уходили вечерами в пески?

Д ж е р е н. Да. Забирались на вершину бархана, смотрели на небо. Каждый из нас выбирал себе заветную звезду и загадывал, сколько он проживет. Один восклицал: «Я буду жить сто лет!», другой: «А я тысячу!»… Помнишь, Меред? Дарили друг другу годы.

М е р е д (смеется) . Делили шкуру неубитого медведя. Но здорово было, Джерен! Ах, детство!

Д ж е р е н. Ты дарил мне всегда самую долгую жизнь, Меред. Я помню.

М е р е д. И сейчас мне хочется сделать то же, Джерен, милая. И в придачу отдать тебе еще и свою жизнь.

Д ж е р е н. У тебя доброе сердце, Меред. Ты всегда был такой. Таким родился.

Джерен достает воду из колодца. Хочет уйти.

М е р е д. Джерен, не уходи.

Д ж е р е н. Надо. Еще увидит кто-нибудь…

М е р е д (вслед ей) . Джерен, подожди! Я хотел бы сказать тебе кое-что…

Д ж е р е н (оборачивается) . Пока одни говорят, другие действуют. (Уходит.)

Появляется А х м е д.

А х м е д. Так, еще один охотник объявился!

М е р е д. Охотник? Что ты хочешь сказать этим, Ахмед?

А х м е д. Я хочу сказать, что, когда охотников двое, а добыча — одна, кто-то должен остаться внакладе.

М е р е д. Кто еще охотится за Джерен?

А х м е д. Твой брат.

М е р е д. Что?! Мовлям?!

А х м е д. Да.

М е р е д. Не может этого быть! Ты лжешь, Ахмед! Ведь Мовлям женат.

А х м е д. Увы, это так. Для бая одна жена — разве это много?! Я слышал разговор твоего отца с Мовлямом. Бай-ага дал слово женить Мовляма на дочери Сейитли-ага.

М е р е д. Проклятие! Проклятие! И Джерен только что намекала.

А х м е д. Мовлям опасный человек. Недобрый. Коварный. Это гюрза — ядовитая змея!

М е р е д. И для гюрзы найдется палка.

А х м е д. Имей в виду, Мовлям знает, что Джерен нравится тебе. Берегись его. Даже бай-ага боится Мовляма и не перечит ему ни в чем.

М е р е д. Я не боюсь Мовляма. А ты, Ахмед? Неужели боишься, ты, мужчина?!

А х м е д. Боюсь, Меред-джан. Но еще больше боюсь, что однажды не удержусь и удавлю его вот этой веревкой, которая заменяет мне пояс.

М е р е д. С такими, как Мовлям, веревкой не справишься! Если понадобится, мы найдем для него что-нибудь покрепче.

Появляется К о в ш у т.

Отчего такой мрачный, Ковшут? Может, сон нехороший приснился?

К о в ш у т. Что там сон? Наяву все нехорошо у меня, наяву, Меред!

М е р е д. Да брось ты портить себе кровь из-за этих пропавших овец!

К о в ш у т. Легко сказать — брось! Не так все просто, Меред. Ты, брат, не знаешь.

А х м е д. Я-то понимаю Ковшута.

К о в ш у т. И ты не знаешь всего, Ахмед. Вчера вечером к нам пришел старик Дурдг-ага и под большим секретом рассказал отцу, что те пятьдесят овец, которых я не мог найти, прибились к отаре Аннаберды-бая. Мовлям ездил к Аннаберды-баю, и они обо всем договорились. За сходную цену Мовлям продал этих овец Аннаберды-баю, а тот отправил их на продажу в город. Чабанам, которые знают об этой сделке, пригрозили и велели молчать. Таким образом, овцы нашлись, но мы с отцом по-прежнему считаемся должниками Конурджа-бая.

М е р е д. Зачем моему отцу понадобилась эта ложь? Не понимаю.

К о в ш у т. Это нужно Мовляму.

М е р е д. Я поговорю с отцом.

К о в ш у т. Напрасно потратишь время, Меред. Твой отец увяз в паутине Мовляма, во всем идет у него на поводу. Но я-то знаю, что мне делать.

М е р е д. Что?

К о в ш у т. Я прикончу Мовляма! Вот этими руками прикончу!

М е р е д. Если уж воевать, рисковать головой, то за большое дело, друг.

К о в ш у т. Что ты предлагаешь, Меред? Что значит — большое дело?

М е р е д. Надо начать борьбу за новую, счастливую жизнь, Ковшут!

К о в ш у т. Я готов бороться. Но с кем? Кого надо уничтожить? Скажи, Меред-джан.

М е р е д. Один в поле не воин.

К о в ш у т. Разве я один? А ты? А наш Ахмед? Вот уже нас трое!

М е р е д. И этого мало. Надо, чтобы все поднялись. Все бедняки округи!

К о в ш у т. Зачем нам все? Чтобы справиться с двумя баями, достаточно нас двоих.

М е р е д. Ошибаешься, Ковшут. Вот, скажи мне… Допустим, ты избавился от Конурджа-бая и Мовлям-бая, а дальше что будешь делать?

К о в ш у т. Как что? Буду жить в свое удовольствие.

М е р е д. Наивный ты человек, Ковшут! Так тебе и дадут жить в свое удовольствие. А Сирен-бай? А другие баи? О них ты забыл? Они уничтожат тебя.

К о в ш у т. Пусть. Но сначала я отведу душу. А там… что будет — то будет.

М е р е д. Неразумно. Ведь дело не только в тебе одном, Ковшут. Не тебе одному здесь плохо. Большевики, свергнувшие в России белого царя, протягивают руку помощи и нам, туркменам. Но и мы не должны сидеть сложа руки. Чабаны, подпаски, батраки должны объединиться и выступить единой силой против местных баев. Итак, наша первая задача — объединиться! Тогда мы — сила. Каждый из нас должен сделать что-то для этого. Ты мог бы поговорить со своими сверстниками в ауле, Ковшут?