Михаил Мусиенко - Бессмертен лишь человек

А р к а д и й. Ну и разговорчик… Не пойму только, к чему ты? Зачем ворошить?..

К а т ю ш а. Затем, чтоб ты знал, почему тебе не верят. Не обижайся на меня. Ведь так было… было, и этого не вычеркнешь из жизни. И то, что произошло, теперь не изменишь, что бы ты тут ни говорил. Я хочу знать правду!

А р к а д и й. Правду?.. Вот!… (Срывает с себя гимнастерку и тельняшку. На спине — следы от избиений.) Вот она, правда!..

Катюша вскрикнула, отвернулась.

Гляди!.. Гляди же!..

К а т ю ш а. Закрой…

Аркадий опускается на нары, закрыв лицо тельняшкой.

Папа… (Бросается к нему.) Папа, перестань… (Подбегает к столу, наливает в кружку воды, дает Аркадию.)

А р к а д и й (отпил воды) . Жжет… (Показывает на грудь.) Вода из твоих рук жжет… Что тебе от меня нужно?

К а т ю ш а (страдая) . Я хочу знать, зачем ты принес письмо с черной свастикой? Хочу знать, кто ты мне — отец или… враг? Но ты мне этого не скажешь. Ты скрытный, к тому же ты… трус. Ты не любишь, чтобы тебя считали виноватым, но зато любишь, когда тебя прощают. Так знай же: предательства мы тебе не простим — ни я, ни Андрей. Мы проклянем тебя!..

А р к а д и й (кричит) . Андрейка здесь, в лагере!.. (Быстро роется в карманах, достает измятое письмо. Видно, что он только сейчас о нем вспомнил.) Вот… вот письмо от хромого Антона… С Андрейкой передал…

К а т ю ш а (читает) . «Здравствуй, дорогой…»

А р к а д и й. Дальше…

К а т ю ш а. «Я давно хотел тебе написать…».

А р к а д и й. Дальше… Вот, вот где читай: «Не буду тебе описывать…»

К а т ю ш а. «Не буду тебе описывать нашу тыловую жизнь — обо всем тебе подробно расскажет твой сын Андрей. Не ругай его, сосед, сильно, дело это святое, патриотическое. А что он у тебя еще несовершеннолетний — это не беда. Я тоже таким вот убежал к Буденному в гражданскую…»

А р к а д и й. Ну что, а, что?!.. Соврал отец?!

К а т ю ш а. Не кричи. С ума сошел парень, совсем рехнулся… И куда только тетя смотрела?.. Андрейка, дурачок…

Просторный блиндаж, сооруженный в скале. Рядом с выходом в стене большой бронированный люк, выкрашенный в коричневую краску, под цвет стен. Это командный пункт Штейнера. На столе, накрытом голубым бархатом, топографическая карта, графин с вином, бокалы, закуска. Справа на тумбочке два полевых телефона. Рядом с телефоном серебряная полоскательница. Слева вдоль голой стенки стоит походная кровать с жесткой, безукоризненно чистой постелью.

У стола стоит полковник Ш т е й н е р, смотрит на карту. Продолговатое лицо его подернуто усталостью и тревогой, под глазами мешки. Штейнер белокурый, жилистый, худощавый. Застегнутый на все пуговицы мундир плотно облегает его подвижную фигуру. Отрывается от карты, ходит по блиндажу, садится, задумывается. Опять заходил, напевая бравурный мотив.

Входит полковник Г е р ф о р д. Это крупный пожилой мужчина с отличной выправкой. Лицо его, со следами былой красоты, уже начало дрябнуть. Держится с достоинством. Штейнер, перестав петь, склоняется над картой.

Телефонный звонок.

Г е р ф о р д (берет трубку) . Слушаю… Слушаю… (Передает трубку Штейнеру.) Командир дивизии.

Ш т е й н е р (виновато откашливается в трубку) . Слушаю вас, господин генерал… Потери?.. (Замялся.) Незначительны. Человек семьдесят убитыми…

Г е р ф о р д. Постойте… Я в донесении указал, что убитыми четыреста семь и ранеными пятьсот тридцать один, как в действительности.

Ш т е й н е р (в трубку) . Э-э… извините, господин генерал, вче… вчерашние потери в донесении указаны… я не понял вопроса… Слушаюсь… виноват… (Кладет трубку.) Как вы смели без моего ведома докладывать?

Г е р ф о р д. Прошу вас, господин полковник, не повышать голос. Я, осмелюсь вам напомнить, не ефрейтор!

Ш т е й н е р. Что?

Г е р ф о р д. И не желаю…

Ш т е й н е р. Молчать! Ефрейтором сделаю!..

Г е р ф о р д (наливает в бокал вина, полощет рот, выплевывает вино в полоскательницу) . Я не знал, что вы намереваетесь скрыть потери. Нужно было меня предупредить, хотя мне непонятно, какой смысл их скрывать. Зачем? Наоборот, об этом необходимо докладывать немедленно. Медлить в таких случаях невыгодно: не получим своевременно пополнения.

Ш т е й н е р. А потому вы рады стараться: господин генерал, вверенный нам полк истреблен, просим подать следующий. Вы слышали, генерал сказал, что от участи этого полка будет зависеть успех всей операции и разгром его будет иметь роковые последствия для… полкового командира? Слышали?

Г е р ф о р д. Вчерашних потерь скрыть невозможно.

Ш т е й н е р. В восемь часов — штурм!

Г е р ф о р д (не сразу) . А кто будет штурмовать, осмелюсь вас спросить?

Ш т е й н е р. Всех под ружье, до поваров включительно. Командирам рот следовать впереди рот, господам батальонным — в цепи. Мы тоже пойдем. Пишите приказ.

Г е р ф о р д. Нет, увольте меня…

Ш т е й н е р. Что-о?..

Г е р ф о р д. Я не решаюсь брать ответственность за это безумие.

Ш т е й н е р. Что-о?.. Приказываю!

Г е р ф о р д. Не могу…

Ш т е й н е р. Встать!

Герфорд встает, вытянулся.

Еще одно слово — и я вас прикажу расстрелять, и не испугаюсь последствий, черт возьми! Пишите приказ!

Г е р ф о р д. Слушаюсь. (Садится к столу.)

Ш т е й н е р (диктует) . «Солдатам и офицерам выдать двойную норму коньяку».

Г е р ф о р д (приложив руку к сердцу) . Господин полковник, пощадите свою честь… и мою. Фюрер — великодушный человек, но даже он не простит нам, если мы окончательно погубим свой полк.

Штейнер делает нетерпеливое движение.

Умоляю вас!.. (Становится на колени.)

Ш т е й н е р (с презрением) . Встаньте, граф Герфорд, встаньте.

Герфорд встает.

(Торжественно.) За неповиновение моему приказу лишаю вас офицерского чина и предаю военно-полевому суду.

Пауза.

Г е р ф о р д (наклонив голову) . Воля ваша, господин полковник. Повинуюсь вам, но уповаю на справедливость священной особы фюрера и его правосудие. (Выпрямившись.) Для меня честь моя и честь Германии превыше всего. За это я готов умереть хоть сейчас, но с честью и с сознанием выполненного долга.

Ш т е й н е р (грубо) . Долг, честь рода, честь герба, черт возьми. Плевать я хотел на вашу графскую честь и на гербы. Вы прежде всего офицер — и извольте делать то, что угодно фюреру.

Г е р ф о р д (оскорблен) . Я, осмелюсь вам напомнить, потомственный прусский офицер со времен короля Пруссии Фридриха Второго. Мой…

Ш т е й н е р (перебивает) . А я потомственный промышленник. Мой дед производил крысиный яд, а отец, будучи практичнее деда, перешел на иприт для нужд германской армии, а мои заводы снабжают Европу колючей проволокой. Я могу своей проволокой опутать весь земной шар! Снимайте знаки отличия, граф. Живо!