Михаил Мусиенко - Бессмертен лишь человек

И с к р о в. Я — коммунист и останусь им навсегда. При всех обстоятельствах.

Д р е й л и н г. Ваше имя очень популярно между пленными…

И с к р о в. Естественно… Кое-кто знает меня по учебникам.

Д р е й л и н г. Не только. На плацу… То, что вы отказались развязывать свой мешок, произвело на пленных самое нежелательное впечатление. По лагерю заговорили: вот так должен вести себя советский человек в плену! Согласитесь…

И с к р о в. Согласен: именно так и должен вести себя в плену советский человек.

Д р е й л и н г. Но ведь вы — ученый с мировым именем! Неужели вы собираетесь через месяц подохнуть с голоду или под пытками, как вся эта серая солдатская масса? Поймите: Советское правительство отреклось от вас, от всех военнопленных…

И с к р о в. Главное в том, что мы, советские люди, никогда не отречемся от своей Родины!

Д р е й л и н г. Я пытаюсь облегчить для вас лагерный режим, а вы не завтракаете, не обедаете… Вот и сейчас… (Кладет в рот ломтик поджаренного хлеба, аппетитно хрустит.) Зачем вы так поступаете? Разве вы не знаете, что германские армии уже под Москвой и Ленинградом. Назначен день триумфального въезда Гитлера в Москву. Русские сдали Смоленск, Киев, Одессу, Харьков. Еще один хороший натиск — и Советской России нет!..

И с к р о в (соскакивает с койки с гневно горящими глазами) . Не смейте, Дрейлинг! Довольно фашистской болтовни!

Д р е й л и н г. Вот мы и повздорили, Дмитрий Иванович. Но, видит бог, я не хотел… Я лишь изложил вам взгляд… Это — взгляд Германии на будущее. Но я допускаю и даже не сомневаюсь, что он не предусматривает всех возможностей. Мало ли что еще может быть? Русский народ умеет защищаться…

И с к р о в (садится) . Вы родились, выросли, служили в России. Неужели вы не знаете характера нашего народа — медленно запрягать, но скоро ездить? По вашим планам, война уже должна быть кончена, а нами она еще только начинается. Помните Кутузова?..

Д р е й л и н г. Не спорю. Но вот чего я не понимаю: мы с вами оба старые русские офицеры и служили одному государю — нашему русскому истинному государю. С той поры, как в России нет государя, кому должны мы служить?

И с к р о в (быстро) . Я служу своему народу.

Д р е й л и н г. Пфуй! Вы служите большевикам? Не понимаю…

И с к р о в. Я вам объясню. Никто не уходит дальше того, что не знает, куда он идет. Космополит не может быть честным человеком. Но и… вы проповедуете распри, насаждаете человеконенавистничество, уничтожаете тысячи себе подобных… Я видел в Замостье… Я знаю… Вы — враги общечеловеческой, а следовательно, и немецкой культуры.

Д р е й л и н г (сорвавшимся до визга голосом) . Молчать!..

И с к р о в (спокойно) . Спрячьте самолюбие, господин фон Дрейлинг! Уже много лет вам приходится этим заниматься. Но я нужен Гитлеру не мертвым, а живым. Брест вам удалось взять только мертвым. А меня вам необходимо взять живым, только живым.

Дрейлинг выбегает. Искров открывает дверь.

Лагерэльтесте!

Вбегает к а р а н т и н н ы й у б о р щ и к.

Убрать!..

Уборщик забирает подносы, уходит.

Купе вагона. Шторы опущены. Под потолком ослепительно ярко горят сильные электрические лампы. И с к р о в сидит в наручниках, щурясь от света. Входит п о л к о в н и к с академическим значком.

П о л к о в н и к. Скажите, генерал, Красная Армия будет продолжать свое сопротивление после падения Москвы?

И с к р о в (встрепенулся) . Неприятель не войдет в Москву. Он будет разбит под Москвой.

П о л к о в н и к Должен огорчить вас, генерал: свидетелем этого вы, во всяком случае, не будете.

И с к р о в. Возможно… (По лицу его проскользнула быстрая улыбка.) Я не буду свидетелем. Но вы, полковник, будете непременно.

Лампы гаснут. Входит э с э с о в е ц, снимает с Искрова наручники.

И с к р о в. Что случилось?

П о л к о в н и к Поздравляю вас, генерал.

И с к р о в. Благодарю, полковник.

П о л к о в н и к Вам известно, с чем я вас поздравляю?

И с к р о в. Нет.

П о л к о в н и к Я поздравляю вас с благополучным прибытием в Берлин.

Вестибюль фешенебельного отеля. Входят И с к р о в и два вооруженных г е с т а п о в ц а. Искрова встречает почтенный седой д и р е к т о р о т е л я.

Д и р е к т о р (кланяясь) . Мы все ждем вас, господин генерал. Позвольте проводить вас в ваши апартаменты. (Ведет Искрова по лестнице.)

Гестаповцы остаются в вестибюле, затерявшись между колоннами. К Искрову подходит молодой п о л и ц а й-о ф и ц е р в зеленой фуражке. Следует за ним. Директор и Искров входят в номер.

Очень удачно. Сегодня утром выехал господин директор «Фарбениндустри». Для господина генерала освободилось прекрасное помещение. Меню… Не угодно ли? Завтрак… Обед… Ужин… (Выходит, кланяясь.)

Из решетчатого ящичка радиостанция Геббельса надрывно кричит о скорой победе. Искров выключает радио. Входит к е л ь н е р.

К е л ь н е р. Гейнц Раубенгеймер, профессор, лауреат Нобелевской премии. (Вручает визитную карточку, выходит.)

Входит Р а у б е н г е й м е р. Это высокий, немолодой человек в очень хорошо сшитом коричневом костюме. Искров жестом приглашает Раубенгеймера сесть. Тот кивком благодарит, садится. Искров тоже садится.

Р а у б е н г е й м е р. Я очень рад случаю засвидетельствовать вам свое уважение, господин Искров, и лично с вами познакомиться.

И с к р о в. Благодарю.

Р а у б е н г е й м е р. Огромный талант и знания, коллега, принесли вам заслуженную известность в Европе. Вы — достойный преемник графа Тотлебена… Я буду польщен, если вы позволите мне принять вас у себя, как подобает в нашем кругу.

И с к р о в (живо) . Позволю. Отчего не позволить? Где и когда?

Р а у б е н г е й м е р. С вашего позволения, генерал, я пришлю за вами свою личную машину завтра. Приятного отдыха. (Улыбаясь, выходит.)

Искров прилег на диван, закрыв в изнеможении глаза.

Главная квартира инженерной службы Германии. Кабинет Раубенгеймера. Он в эсэсовском мундире. На груди позвякивают ордена — железные кресты всех классов.

Входит И с к р о в. Навстречу ему, улыбаясь, идет Р а у б е н г е й м е р.

Р а у б е н г е й м е р. Я выгляжу попугаем. Извините. Только что вернулся от премьер-министра Пруссии и главного лесничего господина Германа Геринга. Мы много говорили о вас. (Усаживает Искрова в кресло.) Вопросы Геринга касались главным образом вашей политической биографии. А я, откровенно говоря, даже не знаю, принадлежите ли вы к партии коммунистов или нет. Лично мне это безразлично.

И с к р о в. Неужели?

Р а у б е н г е й м е р. Я знаю вас как ученого, читал вашу книгу о разрушениях и заграждениях — эту в высшей степени авторитетную работу. Читал много ваших статей. Мне известно… (Разворачивает досье, быстро перелистывает его.) Мне известно еще следующее: профессор, доктор военных наук, генерал-лейтенант, родился в Омске, в семье военного чиновника. Шестьдесят три года…