Владимир Пресняков - Паб

Сын Йона.Я любил его больше вас всех... И за вас за всех я теперь буду страдать. А вы живите и не бойтесь. Ничего плохого больше не произойдет. И все будет по-прежнему. Жаль только, что в самый последний момент никто меня не остановил. Может, сегодня слишком облачно. Вот и не видно. Нас оттуда.

Бывшая жена Йона.Перестаньте дурачиться! Опомнитесь! Давайте жить! Ну?! Вы что?! Куда вы его уводите?!

Полицейский.Я попрошу всех, как свидетелей... я говорю, все мы свидетели, — попрошу пройти со мной!

Все уходят, двор пустеет. Артур заходит на лодку, начинается дождь.

Комната цвета радуги. Кровать. На кровати сидит женщина тридцати лет в одних плавках, рядом с ней — мужчина в плавках. Оба слегка вспотели; женщина смотрит на мужчину, который заворачивает в сигарету травку. Наконец, мужчина облизывает бумагу, склеивает, закуривает, дает затянуться женщине. Вдруг оба они прислушиваются, женщина перестает курить.

Женщина.Что там?..

Мужчина.Какая разница...

Женщина.Дети... не могут спать, дети не могут молчать...

Мужчина.Не могут исчезнуть...

Женщина.Перестань, сам был ребенком! (Вскакивает к двери, прислушивается.)

Мужчина. (Смеется.) Я не был ребенком, я родился дедушкой! Мне все говорили, — дедушка... Потому что я был сутулый и недовольный, ворчал... Дедушка!.. (Смеется до слез.) Маленький дедушка!..

Женщина (тоже начинает смеяться) . Дедушка!.. Сейчас мы точно всех разбудим! (Плюхается на кровать, затягивается, передает мужчине.)

Мужчина.Дедушка... (Смеется.) Никого нет... мы никого не разбудим...

Женщина.Ты всех разбудил... Я уложила, я уложила ее, а ты разбудил...

Мужчина.Никого нет, я никого не разбудил!

Женщина.Пришел поздно и разбудил, а теперь она не может заснуть! Надо приходить пораньше...

Мужчина. (Перебивает женщину.) Ты ведь знаешь, почему я пришел поздно!

Женщина.Почему ты пришел поздно, я не знаю! (Забирает косяк у мужчины, затягивается.)

Мужчина.Если б тебе было дело до меня, до моей жизни, ты бы помнила, что я сдаю объект!

Женщина.Ты сдаешь объект!

Мужчина.Да!

Женщина.А, правильно, ты всегда что-то строишь... потом сдаешь... объект... ты ведь строитель...

Мужчина.Я инженер, а не строитель...

Женщина.Какая на хрен разница, если ты приходишь поздно каждый раз, когда ты сдаешь объект!

Мужчина.Через неделю мы сдадим синагогу, и я буду приходить как всегда!

Женщина смеется, затягивается, передает косяк мужчине.

Мужчина. (Заражается смехом.) Что? Что?!

Женщина.Ты строишь синагогу?

Мужчина.Да! (Смеется еще громче.) Представляешь, я строю синагогу!

Женщина.Тише! Ты разбудишь ее, и этот ребенок не даст нам докурить, не даст нам спать (смеется еще больше), не даст достроить тебе синагогу!..

Мужчина.Тише!.. тише... (Замолкает, вдруг снова смеется.) Мне надо достроить, мне надо достроить эту синагогу... я пообещал, я пообещал Богу!..

Женщина.Что? Что ты ему опять наобещал?!

Мужчина. (Перестает смеяться.) Опять? Что ты имеешь в виду?

Женщина.Я имею в виду, что ты ему постоянно что-то обещаешь, — ты обещал ему, помнишь, ты клялся перед Богом, что перестанешь курить травку, помнишь? Ты обманул Бога! (Смеется.)

Мужчина.Я боялся, что у меня родится неполноценный ребенок, и чтобы этого не случилось — я пообещал... пообещал Ему бросить...

Женщина.Ты обманул Бога! (Смеется.)

Мужчина.Мы же по чуть-чуть, — это не считается! Ты сама говорила, нам надо расслабляться... чисто по-семейному...

Женщина (смеется) . Бедные евреи! Не видать им своей синагоги! Ты ее не достроишь и как-нибудь отвертишься! Так же, как с травкой, да? Ты вечно обманываешь Бога! Чисто по-семейному... (Смеется, мужчина смотрит на нее, вдруг резко ударяет по щеке, женщина перестает смеяться.)

Мужчина.Не лезь в мои отношения с Богом!

Женщина.Ты думаешь, я не слышу!

Мужчина.?!

Женщина.Как ты молишься по ночам... ты все еще веришь в Бога, ты боишься Бога! Я знаю... поэтому ты так злишься...

Мужчина.Это не твое дело!

Женщина.Как это не мое! Я жду, я жду полночи, когда ты домолишься и займешься со мной любовью, ты по полчаса молишься, о чем ты просишь Бога?!

Мужчина.Это не твое дело, понятно?! Не твое! У меня не получаются... некоторые молитвы у меня не получаются, мне приходится отменять их... и молиться заново...

Женщина.Что?

Мужчина.Ты слышала...

Женщина.Ты больной, как можно отменять молитвы?!

Мужчина.Вот именно! Их нельзя отменить! И это ужасно! Ведь я молюсь и вдруг думаю о чем-то, о чем-то плохом, или о том, чего я не хочу!.. А вдруг это сбудется, ведь я подумал об этом во время молитвы?! Вдруг это сбудется?! Я отменяю, тут же, когда вдруг опомнюсь, — я отменяю молитву и молюсь заново!

Женщина.Поразительно, ты же не знаешь наизусть ни одной молитвы, ты в церкви ни разу не был!

Мужчина.Это не обязательно! Писатель, русский писатель, Толстой, он говорил, что Церковь у тебя в душе, никуда ходить не надо, чтобы пообщаться с Богом! Все свои молитвы я придумываю сам!

Женщина.Ты больной! У тебя на работе... там ничего на тебя не падало?! Ты надеваешь каску на голову, когда ходишь по стройке?

Мужчина.Каску?

Женщина.Да, есть такие, красные каски!

Мужчина.У меня желтая... у меня есть желтая каска... а что, надо надевать красную?

Женщина снова начинает смеяться.

Мужчина (тоже смеется, затягивается). Вот дурак, а я надевал желтую каску...

Женщина перестает смеяться, внимательно смотрит на мужчину, пытаясь понять, — действительно он такой тупой или это минутное затмение сознания от травки.

Женщина.Ты много работаешь!

Мужчина.Да, я много работаю!

Женщина.Ты устаешь на работе!

Мужчина.Да, я устаю на работе!

Женщина.Тебе надо отдыхать, расслабляться... Ты становишься тупым и грубым!

Мужчина.Тупым может быть, но грубым — никогда!

Женщина.Ты ударил меня!

Мужчина.Когда?

Женщина.Вот совсем недавно, ты ударил меня!

Мужчина.Когда, ты что?! Тебе показалось!

Женщина (тараторит, как дотошный обвинитель на суде, пытаясь точно вспомнить все свое длинное нудное обвинение). Когда я сказала, что ты долго молишься, ты ударил меня! Я помню, сразу после этих слов, ты ударил меня по щеке, по левой щеке, нет, по правой щеке, ты ударил меня по правой щеке сразу, как я сказала, что ты долго молишься!