Владимир Пресняков - Изображая жертву

{В летнем кафе практически никого не было. Так только, пара девчонок прожигали семьдесят рублей — заказали лагман, один на двоих, и чай с пахлавой. Пожилая женщина жевала резиновый шашлык, и солдат срочной службы, видимо в увольнительной, пил дешёвый морс и пялился на девчонок с лагманом. Летнее кафе «Узбекистан» как раз примыкало одной клеёнчатой стеной к воинской части внутренних войск, рядом стояла тюрьма и трамвайная остановка. Посетители кафе могли также наблюдать финальные аккорды строительства элитного комплекса «Тихвинский», который возводился неподалёку. Там, в этом комплексе, всё должно было быть как бы всё — и подземный гараж и рестораны, фитнесы-хуитнесы, бассейны и так, как бы между прочим, ещё и квартиры, метров квадратных по сто семьдесят по тысячу пятьсот за квадрат. Рекламная растяжка говорила, что тот, кто в этом доме поселится, должен быть абсолютно счастлив, потому что выходить из этого дома совсем не обязательно — всё для жизни есть. Конечно, это счастье, не выходить из этого дома совсем до самой смерти и не видеть это кафе «Узбекистан», куда, между прочим, в это время зашла странная компания. Капитан милиции — высокий лысый мужчина в форме капитана милиции, сержант — худой кудрявый парень в помятой одежде с погонами сержанта, женщина-прапорщица с видеокамерой, молодой человек в бейсболке и мужчина в красивом оранжевом свитере. Мужчина, кстати, был прикован наручниками к сержанту. И в свитере ему было жарко, потому что было лето, хоть и бабье. Капитан сразу пошёл к узбекской барной стойке, все остальные сели, только прапорщица стала ходить по кафе и настраивать видеокамеру.

— Так, пиво есть у вас, да?.. — Капитан не хотел платить, поэтому сразу стал говорить строго, практически прямо наорал на женщину за стойкой. Она поправила тюбетейку и, ничего не говоря, навалилась всей грудью на краник и выдавила капитану литровый пластиковый стакан пива «Красный Восток». — Сейчас мы начнём, нам чтобы никто не мешал!.. — Капитан начал пить.

— Кто вам помешает, все, кто едят здесь, они ни при чём, просто едят, вы делайте, что вам надо...

Капитан не слушал женщину и пил, прапорщица включила видеокамеру. Капитан, не глядя на неё, почувствовал, что его снимают, замахал рукой, прапорщица отвела камеру на сержанта и двух парней за столиком. Сержант листал меню, прикованный к нему мужчина в свитере терпеливо ждал, парень в бейсболке ничего не делал, просто улыбался и смотрел в камеру.

— Валь, может, после поедим. — Сержанту что-то понравилось в меню, но денег, видимо, было не так много, поэтому он решил пробить, не захочет ли парень в бейсболке поесть с ним за компанию.

— А чё ты нарыл?

— Салат из крабовых палочек с кукурузой... недорогой, я люблю... как раз можно, смотри, возьмём по пиву и салат, а?

— Я бы тебе не советовал есть крабовые палочки... их делают в Прибалтике...

— И что?

— Прибалты спускают в палочки, потому что ненавидят русских... особенно латыши... они точно спускают и ещё мочатся на крабовые палочки, которые экспортируют в нашу страну...

— Что им, делать нечего? — Сержант стал теребить затёкшую от наручника руку, он недовольно зыркнул на прикованного к нему Прометея в оранжевом свитере, как будто он и был тот латыш, который ссыт в крабовые палочки.

— Понимаешь, Севик... Мы их сильно обидели... сильно... Я в университете проходил... мы их завоевали, а они хотели, чтобы их завоевали фашисты... не срослось... Представляешь, — вот ты бы смог так обидеться на человека, чтобы ссать ему в еду, это что такое сделать надо, чтобы так достать, а?.. А у них ведь даже специальные работники есть на заводах, где эти палочки из сайры делают... Их поят пивом, а потом они ссут в жбаны с сайровым фаршем, а у кого есть желание, — тот ещё и спускает туда...

— Они же ещё поставляют нам творожки в шоколадной глазури, мне мама покупает, с абрикосовым наполнителем...

— Интересно, что они с ними вытворяют?.. — Это был даже не вопрос, просто мужчина в оранжевом свитере подключился к беседе, но капитан оборвал её:

— Так, Люда, включай!

— Уже... — Лицо прапорщицы спряталось за камерой, Валя и Сева встали.

— Так, значит, начинаем следственный эксперимент сорок восемь пять два. — Капитан отвернулся от Люды и, уже не так волнуясь, обратился к мужчине в свитере:

— Так, Карась, где вы сидели?

Карась кивнул на тот самый столик, где только что обсуждался вопрос межэтнических взаимоотношений:

— Вот за этим столиком.

— С кем вы сидели?

— С Маринкой...

— Так, с Маринкой... потом что... — Капитан грустно посмотрел в сторону барной стойки на краники пива.

— Потом она встала, сказала, что ей надо пописять... Подошла к этой... — Карась кивнул в ту же сторону, куда только что грустно смотрел капитан. Женщина в тюбетейке оживилась, стала протирать стойку национальной тряпочкой.

— Так, она, что, — сразу, как вы пришли, пошла пописять?..

— Нет...

— Так, а что же случилось до того, как?

— Мы разговаривали...

— Так, о чём вы разговаривали?

— Разговаривали... я её спрашивал...

— О чём?

— О дне рождения Игоря...

Прапорщица высунулась из-за камеры:

— Он мямлит — ничего не слышно!

— О чём спрашивал, громче говори!

— О дне рождения Игоря...

— Так, дальше, что конкретно ты её спрашивал?

— Я же уже говорил!.. — Утомлённый Карась бросил эту фразу прямо в лицо капитана и замолчал.

Всем было плохо — и Карасю, и сержанту, который напряжённо думал о творожках с абрикосовым наполнителем, и Люде, которая по очереди снимала с ног туфли и разминала пальчики, и парню в бейсболке, который осматривал волосок на пластиковом стуле. Изначально он не заметил его и, видимо, сидел на этом волоске, а теперь, когда встал, ему стало очень противно — чей это волосок, и откуда, и стоит ли теперь стирать брюки, после того, как посидел на чужом волоске, причём, скорее всего, с лобка. Но капитан собрался с силами и прервал эту всеобщую немочь:

— Так, значит, тут следственный эксперимент, — мы всё записываем, поэтому ещё раз, громко, на камеру! Или не понял?!

Может быть, Карась и не понял, но зато сержант понимал капитана без слов, поэтому, как только капитан недовольно хмыкнул, Сева взмахнул рукой и, как бы нехотя, ткнул кулаком Карасю по печени. В ту же секунду, как Карась пал на землю «Узбекистана», Люда принялась снимать виды, — а именно, как трамвай подходит к остановке и как люди заходят и выходят из него.

Всем сразу как бы полегчало, как будто Карась принял на себя всю эту боль и тоску, которая томила милиционеров.

— Мороженое у вас есть? — спросил капитан у женщины в тюбетейке.