Сергей Николаев - Комиссары

(Взволнованно прислушивается.) Что это? (С трудом поднимаясь, подходит к окну.) Ее голос… Или мне просто послышалось?.. Нет, это какое-то наваждение.

Песня все нарастает.

Марина! (Почти кричит.) Марина! Счастье мое…

Близкие раскаты взрывов и пулеметные очереди заглушают песню. В тюремном коридоре многоголосый шум. Топот ног. Кто-то отпирает дверь камеры.

М а р к о в (Кужнурову) . Успокойся, Сергей!.. Слышишь, идут.

К у ж н у р о в (все еще в своих раздумьях) . Идут…

М а р к о в. Это за нами.

И в а н (бросившись на шею Маркову) . Алексей Васильевич!..

М а р к о в. Спокойно, Ванюша… спокойно! Все идет так, как надо…

К у ж н у р о в (Ивану) . Останешься жив, Марине ничего не говори… Спросит, молчи… Ну, Алексей Васильевич, простимся?

Обнимаются. Заскрипел тюремный засов. В камеру вошли К р у т о я р о в и д в о е с о л д а т.

К р у т о я р о в. Прошу встать!.. Ну?!

Марков и Кужнуров медленно поднялись.

Мне поручено огласить приговор военного трибунала. (Читает.) «Рассмотрев дело…

За спиной Крутоярова появляется А р д а ш е в.

…изменников отечества…»

Ардашев рукояткой пистолета бьет по голове Крутоярова. Крутояров падает. Марков, Ардашев и Иван молниеносно обезоруживают солдат и связывают им руки.

А р д а ш е в. Быстрее… Быстрее… Нужно успеть выйти из тюремного двора. Пошли!..

Прошло несколько месяцев. Снова Комиссариат мари. Обстановка второй картины. Яркое зимнее утро. В приемной О л ь г а, задумавшись, стоит у окна.

О л ь г а. Какой чудесный солнечный день! И как сверкает снег! А на сердце у меня тяжесть… Все время чудится — вот-вот приключится беда… Где-то вы сейчас, Ваня и Андрюша, живы ли… когда вернетесь? (Тихонько напевает.)

Входит Н и н а И в а н о в н а.

Н и н а И в а н о в н а. Здравствуй, Олечка! Алексей Васильевич у себя?

О л ь г а. Нет. Поехал на вокзал встречать Аликанова.

Н и н а И в а н о в н а. Мы с ним собрались в больницу, на обследование. Он еще не вполне окреп после тифа. Ему бы отлежаться, а он целыми днями в комиссариате. А ты как живешь?

О л ь г а. Все так же. Работаю, учусь…

Н и н а И в а н о в н а. Глаза у тебя что-то грустные… От Андрея Ивановича писем нет?

О л ь г а. Две недели ни строки…

Н и н а И в а н о в н а. Фронт. Некогда писать. Да и почта у нас ходит неаккуратно… Увидишь, все будет хорошо.

Входит М а р к о в, за ним А л и к а н о в и В о л г и н.

Наконец-то! А я тебя жду.

А л и к а н о в. Здравствуйте, Нина Ивановна!

Н и н а И в а н о в н а. Николай Аликанович! Какими судьбами?

А л и к а н о в. Дела, Нина Ивановна, дела. Оленька, здравствуй! Ты все хорошеешь…

В о л г и н. Ты с ней не шути, она теперь у нас секретарь партячейки.

А л и к а н о в. Вон оно что…

Н и н а И в а н о в н а (Маркову) . Мы идем сегодня к врачу или нет?

М а р к о в. Идем, идем… Вот только переговорю с товарищами…

А л и к а н о в (Нине Ивановне) . Мы долго не задержим его.

М а р к о в. Нина, иди, одевайся. Я сейчас…

Нина Ивановна уходит.

А л и к а н о в. Ну, рассказывай, живете-то как?

М а р к о в. Сам видишь.

А л и к а н о в. Стало быть, хорошо? Вот только бледноват малость.

М а р к о в. Более месяца пролежал в тифозном бараке — будешь бледноват… Если бы не болезнь, был бы я на передовой вместе с Ардашевым… (После паузы.) Жизнью, брат, я обязан этому человеку.

А л и к а н о в. Слышал… Ну, а в деревне-то как после всех этих событий?

М а р к о в. Новая жизнь начинается. Мужик почувствовал себя хозяином земли, а это, сам понимаешь, что значит. Провели перевыборы в волисполкомах. В деревнях создали комитеты бедноты. Ну есть, конечно, и трудности…

В о л г и н. Не без этого, Алексей Васильевич.

М а р к о в. Со школами из рук вон плохо… Топлива нет, керосина тоже… А об учебниках и говорить нечего.

А л и к а н о в. Подналадите, все будет хорошо. А насчет учебников — поможем. А как наша новая газета. «Йошкар кече»?

М а р к о в. Любят ее. Читают. Ждут каждый свежий номер… Ты-то с чем пожаловал?

А л и к а н о в. Дел у нас с вами, Алексей Васильевич, много. Наркомнац решил: здесь, в Казани, организовать Центральное марийское издательство для печатания политической и художественной литературы на марийском языке и здесь же приступить к изданию газеты на языке горных мари. И всем этим делом руководить придется вам, Алексей Васильевич.

В о л г и н. Правильно, Николай Аликанович. Мы непременно поможем ему выполнить эти важные задачи. Надо также усилить связь с деревней и еще раз направить во все волисполкомы и марийские села агитаторов для разъяснительной работы…

М а р к о в. Списки агитаторов готовы…

А л и к а н о в (весело) . Не забудьте и меня включить в них… Еще я вам привез одно, мне кажется, очень важное постановление…

Осторожно входит Э м а н о в.

Э м а н о в. Простите, я без предупреждения. Здравствуйте, товарищи!

А л и к а н о в. Здравствуйте!

Э м а н о в. Решил увидеть старых друзей. Я слышал, у вас новостей масса?

М а р к о в. Не жалуемся, хватает.

Э м а н о в. Говорят, вы создали марийскую партийную организацию? Это правда?

М а р к о в. Правда. Вас, очевидно, это не устраивает?

Э м а н о в. Меня? Как вам известно, я всегда стоял в стороне от политики.

М а р к о в. А мы наоборот… Поэтому и решили связать свою жизнь с партией большевиков.

Э м а н о в. Ну и отлично… Кто же с вами спорит? Однако меня удивляет, как мог стать коммунистом Ардашев? Он же служил белочехам!

М а р к о в (сдерживая негодование) . К вашему сведению, Ардашев оставался в городе по заданию партии, и если бы не он…

Э м а н о в. Вы ничего не знаете. Вы сидели тогда в тюрьме…

В о л г и н. По доносу вашего коллеги, эсера Адамова…

М а р к о в. И если бы не Ардашев, меня и Кужнурова расстреляли бы.

Э м а н о в. Позвольте, позвольте, такое обвинение надо доказать. Вы клевещете на честнейшего человека.

О л ь г а. Честнейшего?! Ну, так знайте: я сама, своими собственными глазами, видела донос на профессоров и преподавателей университета… Донос, написанный рукой Адамова!..

В о л г и н. Хорошо, что нам удалось их всех предупредить и они успели скрыться… Более того, нам известно, что Адамов был частым гостем у ротмистра Крутоярова.

О л ь г а. К тому же, он — подстрекатель восстания в Кукнуре.

Э м а н о в (растерянно) . Немыслимо… невозможно!

М а р к о в. Тогда позвольте вас спросить, где он сейчас?

Э м а н о в. Кажется, уехал.

В о л г и н. Куда же? Вы непременно должны знать.

Э м а н о в. Я… я не знаю…

М а р к о в. Ну так я вам скажу: он удрал вместе с белочехами, спасая свою грязную шкуру.

В о л г и н. Но, будьте уверены, рано или поздно мы его найдем! Слышите, непременно найдем!