Сергей Николаев - Комиссары

Э м а н о в. Не понимаю, почему вы говорите это мне, да еще в таком тоне!

В о л г и н. Потому что вы — единомышленник Адамова.

Э м а н о в. Ложь! Я никакого отношения к Адамову не имею.

В о л г и н (весело) . И в этом, придет время, разберемся.

Э м а н о в. Это ваше дело… Меня волнует, как вы намерены себя вести по отношению союза мари.

А л и к а н о в. Есть постановление. (Передает Эманову бумагу.) Познакомьтесь…

Э м а н о в (надевает пенсне) . Интересно… (Читает.) «Москва. 17 декабря 1918 г. Центральный отдел мари при Наркомате национальностей постановил: ввиду ненадобности для трудящихся существования организации Центрального союза мари, созданного еще во времена Временного правительства, и ввиду не отвечающей революционным чаяниям пролетариата и трудящегося крестьянства мари политической платформы главных руководителей его, Центральный союз мари закрыть навсегда…»

О л ь г а. Здорово, давно пора.

В о л г и н. Это постановление надо непременно опубликовать, и как можно скорей.

М а р к о в. Притом самым крупным шрифтом!

Э м а н о в. Господи боже мой!.. Погубили детище революции!.. Вместо того чтобы усилить работу национальных обществ и через них прийти к автономии марийского народа, вы…

А л и к а н о в. Поймите, Эманов, народу нужна не ваша выдуманная «культурно-национальная автономия», а областная, политическая.

В о л г и н. Вы знаете, что сказал о вашей автономии Ленин? «Культурно-национальная автономия» означает именно самый утонченный и потому самый вредный национализм…». И если вы, Эманов, в самом деле хотите блага вашему народу, то должны понять, что этим постановлением начинается новая полоса в его истории… Слышите — новая! И марийский народ в скором будущем будет иметь свою автономию.

Э м а н о в. Не знаю… не знаю… И вряд ли пойму…

А л и к а н о в. Ну что ж, тем хуже для вас.

Э м а н о в. Может быть… Сейчас все может быть… До скорой встречи, господа… Простите, товарищи…

Эманов уходит.

А л и к а н о в. Ничего не понял.

М а р к о в. Ну и черт с ним. (Передает Ольге постановление.) Это, Оленька, срочно в газету.

Входит Н и н а И в а н о в н а.

Н и н а И в а н о в н а. Алеша. Мы идем, наконец?

М а р к о в. Идем, идем… (Аликанову.) Мы еще поговорим. У меня, брат, к тебе столько вопросов…

Входят К у ж н у р о в и М а р и н а. На ней пальто, пуховая шаль.

К у ж н у р о в. Здравствуйте! (Увидел Аликанова.) Николай Аликанович?!

А л и к а н о в. Он самый!

К у ж н у р о в. Вот уж нежданно-негаданно…

А л и к а н о в. Тоже скажешь…

К у ж н у р о в (Нине Ивановне) . Ну, как здоровье Алеши?

Н и н а И в а н о в н а. Никак не могу его вытащить в больницу… А вы, я слышала, уезжаете, Сергей Петрович?

К у ж н у р о в. Так точно… В родные края… В Царевококшайск. Назначен уездным военкомом…

Н и н а И в а н о в н а. Вы уезжаете, а мы останемся…

К у ж н у р о в. Как в марийской песне: «Вода течет, берега остаются, птицы улетают, гнезда остаются… Мы уходим, а вы остаетесь…»

Н и н а И в а н о в н а. Это любимая песня Алеши.

О л ь г а. А у нас эту песню пели рекруты.

М а р к о в (Кужнурову, указывая на Марину) . Ты погоди… Уж не та ли это девушка, про которую ты мне рассказывал?.. (Марине.) Он мне в тюрьме…

В о л г и н. Ну, чего смущаешь… Видишь, как она раскраснелась, что маков цвет…

Входит И в а н С а р л а е в. Он в шинели, его рука на перевязи.

И в а н (вытянувшись) . Разрешите явиться!

М а р к о в. Ванюшка! Откуда?!

И в а н. Отпущен из госпиталя на побывку!

Все окружили Ивана.

Н и н а И в а н о в н а. Да ты никак ранен?!

И в а н. Случилось. Нина Ивановна, получил от беляков пулю на память. Доктора говорят, значит, заживет до свадьбы! (Увидев Марину.) Батюшки, и Марина здесь? Вот уж не чаял встретить!

М а р и н а. Я… я самая, Ванюша… здравствуй! (Обнимает Ивана.) Как же ты повзрослел, заступник мой…

И в а н. А ты… ты, Марина, ну прямо что твоя королева!

М а р к о в (Ивану) . Ну, рассказывай…

О л ь г а. Ты Андрея Ивановича давно видел?

И в а н (понурив голову) . Андрей Иванович…

О л ь г а. Почему ты молчишь? (Тревожно.) С ним что-нибудь случилось?! Он ранен?!

М а р к о в. Да что такое? Что?!

О л ь г а. Говори же, говори! Неужели…

И в а н. Я при нем, значит, при Андрее Ивановиче, был ординарцем… И вот пришел нам приказ — переправиться через реку Вятку и выбить беляков с того берега… Что тут говорить? Во время этой переправы многие сложили головы… потонули в студеной воде… Только несколько наших, я и Андрей Иванович все же добрались… на тот берег. Тут нас беляки и окружили, и попали мы к ним, значит, в плен… (Умолкает.)

М а р к о в (глухо) . Ну, а дальше?.. Что дальше…

И в а н (с трудом) . А дальше такое было, что жутко и вспоминать. Дозналось офицерье, что Андрей Иванович коммунист… набросились на него: «Ты предатель… офицером был, в коммунисты записался… Мы тебе покажем, как изменять братьям по оружию!» «Вы мне не братья, а бандиты», — крикнул он им… И тут они, значит, набросились на Андрея Ивановича, сбили с ног… Я рванулся к нему… Меня связали. «Смотри», — говорят… Топтали его сапогами, били прикладами, а потом… его тело бросили на плот и пустили по реке — для устрашения, значит…

О л ь г а (не выдерживает) . Ох, звери… звери… звери! (Падает в кресло.)

Нина Ивановна и другие бросаются к ней.

Н и н а И в а н о в н а. Оленька… милая… успокойся…

О л ь г а. Убили… и его убили!.. (В отчаянии.) Да что же это такое, Нина Ивановна, ведь я… я же любила его! Любила! (Затихает.)

М а р к о в (тихо) . Ну, а потом?..

И в а н. Потом свои подоспели… Когда узнали, как погиб Андрей Иванович, догнали плот и похоронили его на крутом берегу… А я… на память привез его фуражку с красной звездой… (Достает из вещевого мешка фуражку.) Вот она. (Передает Ольге.)

М а р к о в (взял фуражку) . Андрюша, друг ты мой дорогой… Какую же мучительную смерть пришлось тебе принять. Пусть имя твое и память о тебе останутся в сердцах народа нашего во веки веков. Ты был замечательным боевым командиром, настоящим большевиком!.. Тяжело нам, друзья, но мы должны помнить, что впереди много жарких боев за светлое будущее народов России. Еще многих не досчитаемся мы в наших рядах… Но мы победим, друзья! Мы победим!

Занавес.

1970

Перевод Г. Константинова.

М а р ш а н о в И в а н В а с и л ь е в и ч — крестьянин-середняк.

М а р ш а н о в В и к т о р — его сын, матрос с «Авроры».