Исидор Шток - Драмы

Б а р о в. Вряд ли. Сегодня улетаю. Вызывает Москва.

Л а й ф е р т. Передайте привет Москве. Скажите, что Лондон и Вашингтон тронулись. Тронулись к вашим берегам.

Б а р о в. Наши берега известны своим гостеприимством. Надеюсь, что это путешествие будет благоприятно для всего мира.

Л а й ф е р т. И неблагоприятно для негодяя Гитлера. (Жмет руки, уходит.)

Б а р о в. У тебя утомленный вид. Не спал?

Щ е р б а к. Мало. Только закрыл глаза — поздравления. Из Москвы, с Балтики, из Владивостока, с Черного моря…

Б а р о в. Недоволен?

Щ е р б а к. Очень доволен, Володя. Очень! Но как-то не привык… Пятьдесят лет, шутка!

Б а р о в. Недавно еще мы с тобой мальчишками были, краснофлотцами… А теперь ты уж дед. Сколько лет внуку?

Щ е р б а к. Девять.

Б а р о в. Тоже Тимофей?

Щ е р б а к. Да. Тимофей Николаевич Щербак.

Б а р о в. Сноха здорова?

Щ е р б а к. Живет с мальчишкой в Ульяновске, тоскует, мужа ждет, отчаянные письма пишет, сюда рвется. Ведь она врач.

Б а р о в. Есть для тебя еще один подарок. Военный совет решил откомандировать в Самарканд, в Военную академию, десять боевых командиров, проявивших себя хорошо здесь, на Севере. Нужно и о будущем подумать, мало ли что предстоит!

Щ е р б а к (стараясь понять, к чему клонит Баров) . Правильно.

Б а р о в. И среди этих десяти боевых командиров твой сын Николай. Он храбро воевал, пусть теперь поучится, флотоводцем будет. Недаром твою фамилию носит.

Щ е р б а к. Почему же меня не спросили?

Б а р о в. Насколько я помню, совершеннолетие в восемнадцать лет. А ему двадцать девять. Завтра отправляться. Корабль сдаст стажеру. Приедет в Москву, оттуда завернет в Ульяновск, заберет Киру, мальчишку — и в Самарканд. Ты чего надулся?

Щ е р б а к. Не поедет он.

Б а р о в. Прикажут — поедет.

Щ е р б а к. Я его не пущу.

Б а р о в (вскипел) . Как это ты его не пустишь? Он что, не военный моряк? А ты не контр-адмирал?

Щ е р б а к. Вот потому что контр-адмирал, и не пущу. Как это выглядит? Едва год повоевал — в тыл? Почему же вы ставите меня в такое положение? Как он своим товарищам в глаза будет смотреть? Мне что, каждому офицеру, каждому матросу нужно объяснять, что без моего участия, меня не спросив, его — в академию?

Б а р о в. О себе думаешь? Не о флоте, не о войне, не о сыне — о себе.

Щ е р б а к. Я за Красный флот пролил свою кровь еще в гражданскую. Никогда я не нарушил ни одного приказа. И сейчас я думаю не о себе.

Б а р о в. Ты мне свою автобиографию не рассказывай, я ее не хуже тебя знаю. Перед войной все равны.

Щ е р б а к. Не поедет Николай, знаю его.

Б а р о в. Он откажется — его дело, он вправе. Но ты обязан передать ему решение Военного совета. И потребовать, чтоб выполнил. Ну, посуди сам, нужны будут нам после войны образованные, храбрые офицеры? Чего молчишь?

Щ е р б а к. Николай — мой единственный сын. Кроме него, нет у меня никого. Очень я хочу, чтоб он жил, чтоб учился, служил флоту… Хорошо, я передам ему ваш приказ.

Б а р о в. И будешь с ним говорить не как отец, а как контр-адмирал. Ты найдешь в себе силы, я знаю, что найдешь. К вечеру корабли в часовой готовности. Гитлеровцы проявляют подозрительную активность. (Остановился, посмотрел на Щербака.) Что, тяжела морская служба?

Щ е р б а к. Тяжела, товарищ вице-адмирал.

Б а р о в. Ты что лохматый такой? Постригись. Скоро, возможно, придется высоких гостей встречать. Будь здоров. (Уходит.)

Из приемной входит а д ъ ю т а н т.

Щ е р б а к. Что там?

А д ъ ю т а н т. Звонили ваш сын и капитан-лейтенант Дядичев, хотят лично поздравить.

Щ е р б а к (смотрится в зеркало над умывальником) . Вызвали Гусева?

А д ъ ю т а н т. Он ранен во время бомбежки госпиталя. Я пригласил парикмахера из города.

Щ е р б а к. Сильно ранен Гусев?

А д ъ ю т а н т. Нет, легко. Осколок в плечо… Обещают через неделю выписать.

Щ е р б а к. Давайте сюда вашего нового парикмахера. Николаю позвоните, пригласите сюда минут через двадцать. И Дядичев пусть приходит.

Адъютант открывает дверь, пропускает парикмахера и уходит. Парикмахер Л и д а, девушка лет девятнадцати, курносая, беленькая, в целлофановом заграничном плаще, с противогазом через плечо. Она заметно робеет и говорит низким, грубоватым голосом.

Л и д а. Здравствуйте. Вас под бокс или под польку?

Щ е р б а к (рассматривает сводку) . Под бокс? Не нужно. Немного подравняйте.

Л и д а. Меня ваш адъютант из города на катере привез. (Снимает противогаз, вынимает оттуда халатик, ножницы, одеколон, салфетки. Сбрасывает плащ, надевает халат.)

Щ е р б а к (внимательно наблюдая за ее приготовлениями) . А вот посторонние вещи в противогазе носить не положено.

Л и д а. Если не положено, и не буду. У меня сумочки нету.

Щербак садится в кресло. Лида обвязывает его салфеткой, начинает стричь.

Щ е р б а к. Что это у вас руки дрожат?

Л и д а. Никогда не стригла такого большого начальника.

Щ е р б а к. Вы где работаете?

Л и д а. В гостинице «Полярный Круг». Ну конечно, там приходилось стричь разных больших людей. И наших, и заграничных. Несколько раз стригла Героев Советского Союза. Между прочим, сына вашего, капитан-лейтенанта Николая Щербака, два раза, так что вы не волнуйтесь, практика у меня есть, я вам не испорчу, я кончила курсы на «отлично», если желаете, могу аттестат показать. Он у меня тут, в противогазе.

Щ е р б а к. Не нужно, не нужно…

Л и д а. Вам сбоку побольше снять или поменьше?

Щ е р б а к. Поменьше.

Л и д а. А это, что, шрам такой ужасный, от войны или от рождения.

Щ е р б а к. От войны.

Л и д а. От этой или еще от старой?

Щ е р б а к. От старой.

Л и д а (тихо) . Позвольте вас поздравить, товарищ контр-адмирал.

Щ е р б а к. Вы мне чуть ухо не отстригли.

Л и д а. А вы не вертите головой. Я говорю: поздравляю, товарищ контр-адмирал.

Щ е р б а к. Спасибо.

Л и д а. Я вас не только от своего имени, но и от имени всех четырех парикмахеров нашего города. Я вот, когда на катере ехала сюда, думала: если не страшный — скажу, а если страшный — промолчу…

Щ е р б а к. Ну, и какой я оказался?

Л и д а. Седоватый.

Щ е р б а к. Может, подкраситься?

Л и д а. Нет, некрасиво будет.

Щ е р б а к. Вот и я думаю — некрасиво.

Л и д а. Вам сверху побольше снять или поменьше?

Щ е р б а к. Поменьше.

Л и д а. Бриться будем?

Щ е р б а к. А нужно?

Л и д а. Нет, вы бритый. Одеколоном будем?

Щ е р б а к. Будем. А что вы мне сказать хотели, если не страшный?

Л и д а. Мне очень на фронт хочется, товарищ контр-адмирал. Вы извините, что я к вам с мелочами лезу, но ведь как такой случай упустить. Я уж и в военкомат ходила, а там мне отказали: нам, говорят, вы, как парикмахер, на данном этапе войны больше нужны.

Щ е р б а к. Правильно сказали.