Стив Каплан - Скрытые инструменты комедии

Необходимость в такой постоянной смене фокуса отчасти обусловлена тем, что комедия — единственный вид искусства, который требует специфической физиологической реакции (например, смеха) от множества чужих друг другу людей. В комедии смех должен прозвучать не раз, не два, но восемьдесят, девяносто или даже сто раз в течение пары часов. Иначе — провал. Ни один из других видов искусства не требует такой однородной реакции. Драма? Но ведь нельзя ожидать от тысячи зрителей «Трамвая “Желание”» (A Streetcar Named Desire), чтобы все они полезли к себе в карманы, достали носовые платки и одновременно зарыдали в финале пьесы. Это было бы странно. И, кстати, смешно. Нельзя ожидать, что у ста человек, пришедших в Лувр увидеть La Pieta Микеланджело, одновременно вырвется «Ах!» и появится пораженно-благоговейное выражение лица. Однако если сто, пятьсот или тысяча человек не продемонстрируют одну и ту же физиологическую реакцию шестьдесят, семьдесят или восемьдесят раз за вечер, то о такой комедии скажут: полный провал. Выполнение этого условия требует мощнейшей фокусировки.

Именно поэтому комедия может быть смешной в четверг и умереть тихой смертью в воскресенье. В бытность мою театральным продюсером это доводило меня до сумасшествия. Почему зрительская реакция так резко менялась день ото дня? Бывало, актеры, выходя со сцены, говорили: что за ужасный сегодня зал. Но я-то сидел в этом зале. И был отнюдь не ужасен. Наоборот, я был готов смеяться, как всегда. Возможно, я смеялся не так громко, потому что шутки были мне известны, но я был готов получать от них удовольствие. И я начал замечать нечто иное. То, что происходило, когда комедия «не срабатывала». И зритель тут был ни при чем. Что-то происходило.

Представим себе пьесу, в которой на первом плане два актера разыгрывают какую-то шутку, а за ними — три копьеносца. И вот однажды в самом разгаре шутки один из копьеносцев почесал нос и услышал громкий смех. И что же думает актер? Надо же! Они так громко смеются только потому, что я почесал нос. Ну и что на следующий день сделает этот же копьеносец? Усилит это действие! Потому что накануне он даже не старался. На следующем спектакле он чешет нос как следует, от души. Часть зрителей отвлекается — и смеха меньше, чем накануне. Итак, смеха вдвое меньше, чем в первый раз. На следующем спектакле копьеносец еще усиленнее чешет нос (громче, быстрее, смешнее). Уикенд подходит к концу, а вместе с ним — и смех.

Ладно, возможно, все происходило не так явно. Но я действительно начал замечать различия между успешными и провальными представлениями. Та же пьеса, те же шутки — в чем же разница? Может быть, в эти провальные дни персонажи демонстрировали слишком много умений и навыков, или совершали негативные действия, или грешили притворными эмоциями. А может, они упускали из виду комический момент сцены и бессознательно смещали фокус. Есть театральная байка об актере, который сыграл доктора в первой постановке «Трамвая “Желание”». Надо сказать, что доктор — третьестепенный персонаж, появляющийся в пьесе в последний момент, чтобы отвезти бедную Бланш Дюбуа в психушку. Однажды актер, исполнявший эту роль, встретил на улице приятеля, который остановил его и поздравил с участием в большом бродвейском хите. «О чем пьеса?» — спросил приятель. Лопаясь от гордости, актер ответил: «Ну о докторе, который приходит на помощь несчастной даме, когда...»

Скорее всего, это выдумка, но суть вот в чем: что бы ни думал актер, игравший доктора, это ни в коей мере не нанесло бы вреда драме. Тысяча зрителей могли сидеть в театре и смотреть «Трамвай “Желание”», кто-то мог наблюдать за Бланш, кто-то — за Стеллой, кто-то мог сосредоточиться на Стэнли, а вы, может быть, внимательно смотрели на доктора (вдруг вы мать актера?). Все зрители могли сосредоточить свое внимание на разных участниках сцены, но каждый все равно получил бы сильный эмоциональный эффект от финала пьесы. Однако... если вы смотрите комедию и должны наблюдать за Феликсом и Оскаром, а ваше внимание неожиданно отвлекается, скажем, на копьеносца, вы можете упустить шутку. Потому что копьеносец не понимает функции комедии. Комедия — это работа в команде. Это не просто один смешной человек.

Каждый член команды должен полностью отдавать свои силы созданию одного и того же комического момента, помогать зрителям сфокусироваться на этом моменте. В противном случае этот момент ослабевает или теряется. Движущая сила принципа По Прямой/По Спирали помогает создать такой фокус.

Даже в кино или на телевидении, где камера подсказывает, куда смотреть, камера-то и должна показывать вам самое важное, а самое важное — не смешная реплика, а реакция персонажа на эту реплику. Не кто-то, говорящий что-то смешное, но реакция человеческого существа на увиденную глупость.

Однако беда в том, что многие люди все еще полагают: именно смешная реплика и лежит в основе комедии. У меня есть приятель, который играл в одном ситкоме (о названии умолчим), где в главной роли выступала дама — стэндап-комик (имени называть тоже не будем). Итак, мой приятель рассказал, что по понедельникам они собирались для «застольной читки». Там были все: звезды, актеры второго плана, сценаристы, телевизионщики. Текст изобиловал смешными репликами, ударными концовками — на каждой странице и для каждого персонажа. Неожиданно эта самая «безымянная звезда» понеслась вверх по лестнице, потребовав, чтобы сценаристы последовали за ней. Картина повторялась еженедельно. Звезда как-то ухитрялась делать так, что к среде именно ей уже принадлежали все те реплики, над которыми хохотали во время застольных репетиций по понедельникам. Потому что, по ее мнению (а она была талантливым и опытным стэндап-комиком), комедия — это один человек, который произносит смешные реплики.

И в индустрии ситкомов все еще есть люди, которые каждую неделю выхватывают забойные реплики у напарников и актеров эпизодов, чтобы весь смешной текст доставался им. Ведь они по-прежнему думают, что смешнее всех тот, у кого больше всего смешных реплик.

Идущий По Спирали — наш представитель на сцене, что влечет за собой множество последствий. Это положение можно проиллюстрировать сценой из великого и ныне почившего скетчкома «Мистер Шоу» (Mr. Show with Bob and David) производства HBO, с Бобом Оденкерком и Дэвидом Кроссом в главных ролях. В скетче под названием «Досуг по-бургундски» Дэвид Кросс играет мужчину, ужинающего со своей подругой в изысканнейшем ресторане, а Боб Оденкерк — надменного и чванливого француза, метрдотеля этого же ресторана.

ИНТ. РЕСТОРАН «ДОСУГ ПО-БУРГУНДСКИ».

МУЖЧИНА и ЖЕНЩИНА за романтическим ужином в престижном ресторане .