Александр Петрашкевич - Избранное

И г н а т (спокойно) . Голову…

П а в л и н а. Надо же осторожно. (Трогает Игната за голову, смущается, отступает.) У меня как было? Полезла в погреб…

И г н а т. Я разбил голову собственному злыдню. Аж в ушах звенит.

П а в л и н а (ничего не поняла) . Это хорошо, когда звенит… У меня как было? Сел чирей в самом ухе…

И г н а т (о своем) . Это хорошо… Это очень хорошо, когда чирей в ухе…

П а в л и н а (с облегчением) . Хорошо, говорю, когда человек шутит. Если шутит, долго жить будет. (Собирает вещи, связывает в узел.)

Входит З л ы д е н ь. Лицо закопченное. Держится за голову.

З л ы д е н ь. Дурные шутки! (Тихо устраивается в углу.)

И г н а т. Что я у тебя, Паша, хотел спросить?.. Как у тебя, Паша, хата в Староселье?.. Ну, где тут жить?.. На улице гудит, за стеной шуршит. А ни тебе песни спеть, а ни тебе матюгнуться.

П а в л и н а. Хата как хата, и матюгнуться можно, только крыша прохудилась. Найти бы какого злыдня с шифером…

З л ы д е н ь. Будут деньги — злыдень найдется.

И г н а т. Пропади ты пропадом, чтобы я тебя искал! (Вместе с Павлиной собирает свои вещи.)

П а в л и н а. И нет на них никакого мору.

З л ы д е н ь. А мы как вирус, как жук колорадский!

П а в л и н а. А если дустом?

З л ы д е н ь. Не возьмет.

П а в л и н а. Тогда этим…

З л ы д е н ь. И этим не возьмет.

П а в л и н а. Неправда, чем-нибудь возьмет. От чего-нибудь и вы заперхаете-закашляете.

Вбегает взволнованная Ф е д о р а.

Ф е д о р а. Сваточек! Павлиночка! На всю газету напечатали! И заголовок вот такими буквами, по воробью! Фельетоном называется! Очередь — как за золотом! А кто газету купил, за живот держится. Мое имя восьмое сверху, сама видела. Приказала Даниле на троячку брать, чтобы на все Староселье хватило. Бежим, а то расхватают! Потом с рук не докупишься! (Убегает.)

Вслед за Федорой по просцениуму пробегает И г н а т и П а в л и н а. И сразу же перед нами пройдут, пробегут, пронесутся в с е п е р с о н а ж и комедии с газетами в руках. На их лицах будет написано отношение к фельетону. Первым появляется Миленький.

М и л е н ь к и й (разворачивает газету) . «Злыдень». Хлестко! (Читает подпись.) «Неупокоев»… Вот тип! Один подписался, и без псевдонима! (Читает про себя.) Что такое?..

Л ю б о ч к а. «Любочка — секретарь Миленького. Если бы захотела, то вышла бы за него замуж…». Ха! Бегу и падаю!

М и х а с ь и М а р и н а (читают вместе) . «Михась и Марина, захотели, поженились — и хоть бы хны».

М и х а с ь. А что тут такого?

И г н а т и П а в л и н а (читают вместе) . «И не хотели, и не думали»…

И г н а т (перебивает) . Поживем — подумаем!

Ф е д о р а и Д а н и л а (читают вместе) . «Федора и Данила с периферии, и этим все сказано».

Г а р и к (читает) . «Степанида Мухоморкина…».

С т е л л а (читает) . «Рыгор Перепечка…».

Г а р и к. «Из города. И это кое о чем говорит».

С т е л л а (к залу) . За такую концепцию я вас по судам затаскаю!..

С а м о с е й к и н (читает) . «Самосейкин, бывший заведующий отделом содействия — всадник без головы». (К залу.) Что значит — бывший?!

Я с н о т к а (читает) . «Яснотка, бывшая заведующая подотделом перестраховки, и без головы, и не всадник» (К залу.) А при чем тут голова?

Б р о н е б о й н ы й (читает) . «Домоуправ, очень принципиальный, хоть и Бронебойный». (Пожимает плечами.)

Д ы р к и н а. «Главный специалист отдела сердечности — принципиальная до невозможности, хоть и Дыркина». (К залу.) Опять сократят!..

К л а в к а (читает) . «Клавка — не специалист, но, если надо, сделает — «как себе». (К залу.) Я бы вам сказала, если бы печи в хате не было.

К Любочке подходит Неупокоев.

Н е у п о к о е в (церемонно) . Честь имею! Неупокоев, журналист-самоучка.

Л ю б о ч к а. Дай я тебя поцелую, Неупокоев! (Целует его трижды.)

Н е у п о к о е в. За такое дело, Люба, я тебе сатирический роман с продолжением сочиню.

Одни участники комедии («положительные») остаются на просцениуме и аплодируют Неупокоеву и Любочке, другие («отрицательные») концентрируются вокруг Миленького в учреждении, третьи не знают, к кому примкнуть, и путаются под ногами у Злыдня, который взволнованно ходит по «демаркационной линии» между «положительными» и «отрицательными».

М и л е н ь к и й (в форме боевого приказа, который хором, по фразам, повторяют его единомышленники) . Мобилизовать таксомоторы! Поднять пионеров и школьников! Разбить город на квадраты! Блокировать все киоски «Союзпечати» и отделения связи! Войти в контакт с почтальонами! Средств не жалеть! Все газеты с фельетоном скупить до единого номера и употребить по собственному усмотрению! Объединить, сплотить, сцементировать товарищей, униженных и оскорбленных мерзким выпадом так называемого товарища Неупокоев», и в письменной форме общими усилиями опровергнуть его клеветнические измышления.

Резко, тревожно звонят телефоны во всех кабинетах.

З л ы д е н ь (трагично) . Поздно! Теперь уже поздно! Теперь все! Труба! Крышка! Сожалею, но не раскаиваюсь! Работать с таких условиях не могу. За всякую пакость взыскивают, за всякую мерзость клеймят! Устал! Хватит! Не желаю! Ухожу непонятым! (Вынимает из-за пояса пистолет.) Словом, не поймите меня правильно, но одним Злыднем сейчас станет меньше. (Поднимает пистолет к виску.) И попрошу занавес. Мне бы не хотелось травмировать зрителя. Пусть он спокойно и терпеливо ждет выстрела.

В с е х о р о м. Занавес! Дайте занавес!

Опускается занавес, но выстрела не слышно. Занавес поднимается. Злыдень стоит на том же месте.

З л ы д е н ь (чешет стволом пистолета за ухом; к залу) . Передумал. (Опускает пистолет.) И не поймите меня правильно…

З а н а в е с.

1973

Какие чудесные места! (Здесь и далее перевод с немецкого.)

Да, да, чудесные!

Меня всегда трогала их природа.

Не леса, а прелесть!

Их леса, мой милый внук, были нашей смертью.

Дай мне карту и компас, Хайнц!.. И как раз здесь было их бандитское гнездо, тот же родник, тот же дуб, на котором были повешены ваши отцы.

Здесь… Это было здесь.

Мы протестуем!

Мы будем жаловаться!

Это чистый произвол!

Террор!

Нарушение прав человека!

Молчать, свинья!