Яков Княжнин - Вадим Новгородский

Не допусти себя унизить до стыда,

Чтоб для совместника, и мрачна и презренна,

Рамидою себя узреть отриновенна.

Рурик

Могу ль я сей удар смертельный перенесть?

Иль может до того ее гнусна быть лесть,

Чтобы, закрыв себя ко мне нежнейшей страстью,

Ругатися моей священнейшею властью

И чтобы гордости того меня предать,

Не стоит, может быть, кто и на свет взирать!

Искореню любви из сердца всю отраву.

Мне должно сохранить приобретенну славу,

И не любовником — монархом здесь пребыть,

И имя даже сей Рамиды позабыть;

Мне должно одолеть толь гнусное терзанье...

Но, ах! почто ж сей стон, сей плач и воздыханье?

Прерванны речи те и то смятенье слов?

Почто бы все сие, когда бы не любовь?

Есть тайна некая, что сердце ей снедает;

А тайны сей со мной она не разделяет.

(К Изведу.)

Окончи смерть мою, удар свой доверши!

Остатка моея лишай меня души!

Надежду всю мою отъемли ты, жестокий!

И ядом наполняй те раны преглубоки,

Которы к горести Рамидой мне даны!

Кто дерзкий враг, кем дни мои отравлены?

Кто сердце у меня Рамиды похищает?

Извед

Когда властитель мой мне то повелевает,

Открыть я должен…

Рурик

Нет! Я ведать не хощу;

Я сам себя страшусь; восторгов трепещу,

Которы, возмутя мой дух, ослабший в страсти,

Подвигнут к низостям, позорным царской власти,

И, устремив меня отмщать подвластну мне,

Представят Рурика тираном в сей стране.

Коль должно мучиться — страдать один я стану;

Но, скрыв от глаз мою смертельну в сердце рану,

Моим губителям я не подам отрад,

Чтоб, мной спасен,— меня возненавидел град.

Всечасно самому себе пребыв я равен,

Хотя несчастен я, остануся ввек славен;

И, благостями скрыв стенящую любовь,

Коль подлые сердца презренных мной врагов

Удобны мукою моею утешаться,

С их подлостью твой князь не хочет уравняться.

Извед

Се мысль, достойная возвышенных на трон.

Возможет кто своим давать страстям закон,

Кто сердце средь их волн, как камень, утверждает,

Тот смертными один достойно обладает!

Один достоин он бессмертных представлять

И их владычество в порфире разделять.

При сих словах вдали показывается Пренест.

Уверен, что твой дух, в волнении спокоен,

Не будет твоего величья недостоин.

Чтоб сердце страстно мог ты легче исцелить,

Я должен низкого совместника открыть.

(Указывая на Пренеста.)

Се он, ничтожный враг спокойствия царева!

Спасителя сих стран достоин ль он гнева?

Рурик

Пренест!.. О небеса, скрепите вы мой дух!

Извед

По граду носится о том повсюду слух,

Что с сердцем отдает ему Рамида руку.

Рурик

Мне должно подтвердить мою несносну муку!

ЯВЛЕНИЕ 4

Рурик, Пренест, Извед

Рурик

(Пренесту)

Приближься ты ко мне, счастливый гражданин!

Хоть к страху множество имеешь ты причин,

Хоть должен пред твоим владыкой содрогаться,

Но ты без трепета возможешь мне признаться.

Вещай без ужаса.

Пренест

(в сторону)

Открылось все теперь!

(К Рурику.)

Порывы гордости властителя умерь!

Могу ль твоею быть я злобой востревожен?—

Кому не страшна смерть, пред тем твой скиптр ничтожен!

Рурик

По чувствам ты твоим судя и о моих,

Уж казни смертные ты мыслишь видеть в них.

Когда б владел Пренест — к тому б он был удобен;

Но Рурик может ли Пренесту быть подобен?

Напрасно ты на смерть готовишься дерзать,

И скипетр тщетно мой ты смеешь презирать.

Ты с горделивостью твою вину являешь,

Чтоб раздражить меня,— но ты не раздражаешь.

Ко гневу на тебя я скиптр не преклоню

И, страсти следуя, себе не изменю.

Спокоен пред тобой, что ты мой враг, я знаю —

И, зная все, тебя с Рамидой презираю.

Пренест

Коль есть толь низкие среди граждан сердца,

Которы, ослепясь блистанием венца,

Вкруг трона ползая, корыстью уловленны,

Открыли подвиги героев сокровенны

И продали тебе отечество и честь,

Не думай, чтобы я, закрывся в робку лесть,

В изгибах гнусной лжи возмог бы пресмыкаться

И, что я враг тебе, от чести отрицаться:

Славней за общество с Вадимом умереть,

Как ради милостей твоих свет солнца зреть!

Рурик

(в сторону)

Что слышу? люта весть!

Пренест

Твой трон стоит над бездной!

Отмщай, коль хочешь ты, мне казнью бесполезной;

Но знай, когда себя желаешь сохранить,

Сражай весь град, чтоб всех героев истребить;

Владей над мертвыми — или сойди со трона.

Рурик

Твои угрозы мне не могут быть препона

Ко счастью вашего народа обладать.

На то ль я спас сей град, чтобы его предать

Вельможам-гордецам, мятежным и крамольным,

Тем только властию моею недовольным,

Что их я обуздал народу зло творить

И в мнимой вольности свое тиранство крыть?

Вы скиптр мне дали здесь к скончанию напасти,

И скипетр сей отнять не в вашей боле власти.

На добродетели престол мой утвержден;

Зрю ясно я, что он богами покровен;

Они, твой дух в сей час повергнув в заблужденье,

Сокрыто от меня явили преступленье;

И сам ты изменил сообщникам твоим;

Да вострепещут все, и даже сам Вадим!

ЯВЛЕНИЕ 5

Пренест

(один)

Что сделал я? Его вопросами смятенный,

Дал видеть на него Вадимов меч взнесенный

И на составленный героев заговор

Я просветил его покрытый мраком взор.

Горя любовию к Рамиде он прелестной,

Он только знал, что я... Но кто же тот бесчестный,

Который мог открыть?.. Вигор, совместник мой,

Он, мукой ревности тесним, яд пролил свой

И, ведая ко мне Вадима предпочтенье,

Путем коварств одних стремился в отомщенье.

Се он…

ЯВЛЕНИЕ 6

Пренест, Вигор

Пренест

Скажи, кто мог тирану то внушить,

Что возмогу его Рамиды я лишить?

Не ты ль, ее отца познав ко мне пристрастье,

Поверг его, меня и общество в несчастье

И ревностью твоей…

Вигор

Не я.

Пренест

В сердцах у нас

Священна тайна та от прочих скрыта глаз.

Могу ли обратить сомненье на иного,

И чем уверишь ты?

Вигор

Не я. Довольно слова

Ко оправданию всей чести моея.

Россиянин — таков, как ты, таков, как я,—

Коль слово изречет, должны и боги верить!

Единые рабы удобны лицемерить.

В сомнении твоем прощаю я тебя:

Ты, мысля, что я подл, унизил сам себя.

Хотя в тебе врага счастлива ненавижу,

Но подлостью себя во гневе не обижу.

Дабы совместника счастлива истребить,

Так много я себя не возмогу забыть,

Чтоб, уклоня мой дух ко гнусну наущенью,

Через тирана злость достигнуть к отомщенью,

И, пресмыкаяся толь мерзко, как змия,