Николай Мирошниченко - Пьесы

О т е ц В а с и л и й. На сей вопрос я отвечу позже.

И о а н н. Спасибо. (Садится.)

П а в е л (вставая) . Грамотные прихожане интересуются, почему во многих приходах женщины прислуживают в алтаре? Ведь по законам церкви женщина не имеет права быть служителем религии.

О т е ц В а с и л и й. Не следует вдаваться в казуистику. Женщины составляют большинство верующих. Ныне духовное начало в семье принадлежит женщине. Она воспитывает детей. В ее руках будущее. И запомните, честная братия, в наши дни женщина может сделать для царства небесного больше, нежели десять мужчин!

И е р е м и я (вставая) . В церковь все чаще заходит праздно любопытствующая молодежь. Во время проповеди задают каверзные вопросы. Такой, например: сколько световых лет до седьмого неба, где, как о том сказано в святом писании, расположена резиденция господа бога?

П а в е л (с места) . Они жмут на нас с космических высот. Мол, межпланетные корабли, обследовав уже многие планеты, не обнаружили там божьего промысла.

А л е к с а н д р. Человек забрался на Луну. А мы его, как и в средние века, то соблазняем раем, то стращаем адом.

О т е ц В а с и л и й (со вздохом) . Вопрос сей достоин внимания. Наука сорвала завесу со многих таинств, доступных разуму, коим Господь наделил человека. Ученые мужи зачастую высмеивают догматические истины святого писания, не постигнув их тайн. Вам же надлежит помнить, что истины веры недоступны для научного понимания. Ибо все они относятся к области сверхъестественного. Христианская религия основывается на святой Библии. Наука — на изучении природы. Библия и Природа — это две книги, написанные Творцом и предназначенные для чтения всему сущему.

И е р е м и я (радостно) . Истинно так!

А л е к с а н д р (Иеремии) . А если спросить тебя, кто кого породил?

И е р е м и я (недоуменно) . При чем тут первороды?

А л е к с а н д р. Для уяснения истины. Если догматик породил демагога, то это одна истина. А если наоборот, то совсем другая.

О т е ц В а с и л и й (Александру) . Был бы так находчив в постижении божьей премудрости.

Н и к о н. К какому человеческому чувству следует обращаться в проповедях?

О т е ц В а с и л и й. К совести. Она есть ахиллесова пята нынешнего века. Человек ищет истину, которая была бы выше мирских деяний. И вы обязаны своей проповедью помочь ему найти эту истину в вере.

А л е к с а н д р. Большинство людей веруют в реальную истину — в коммунизм. Торжество сей истины, как утверждают атеисты, исключает все беды человечества. Что мы должны противопоставить им?

О т е ц В а с и л и й. Кратковременность земного бытия и вечность царствия небесного. Это главный аргумент. Но преподнести его надо тонко. В качестве примера я прочту вам начало проповеди «Совесть и люди». (Иоанну.) Тут заключен ответ и на твой вопрос об ученых мужах, кои заняты поисками кратчайшего пути к всемирной погибели. Вам надлежит найти логическое продолжение сей проповеди. Попытайтесь с точки зрения православного вероучения доказать, что в жизни человека есть нечто более высокое, нежели земные блага. Итак, слушайте. (Встав в позу оратора, с пафосом.) «Удары набата. Охваченные страхом, люди устремились на площадь. А там, на возвышении, стояла женщина в черном. Чуть поодаль в таком же одеянии с горящими факелами толпились неведомые люди. Вид у всех был угрюм. Женщина открыла прекрасное лицо, и толпа замерла: так много душевных страданий было в ее чистом, величавом взоре. Через мгновение она заговорила голосом строгой судьи. (Изменив голос и еще более возвышенно.) «Люди, я — Совесть ваша! Устала я, изболелась. Вы попрали мое имя. Злобой, ложью и развратом вы унизили его. Терпение мое иссякло. Страдания мои невыносимы. Я пришла, чтобы факелом святой мести выжечь весь нечестивый человеческий род!» Толпа неистово возопила: «Пощади, о Совесть! Мы жить хотим!» Совесть тягостно вздохнула: «Люди! Вы безрассудные дети. Как же вы можете жить без меня? И можно ли бессовестное существование, в коем нет гарантии от насильственных убийств, обманов и унижений, именовать высоким именем — жизнь?» Из толпы выбежала прекрасная девушка. Простирая к Совести руки, она закричала: «Тушите факелы! Жизнь так прекрасна! Не убивайте ее. Человек создан, чтобы понять сладость любви, веселье пира…» Совесть грустным взором посмотрела на юное создание: «Прекрасный мотылек, веселое дитя! Хмель веселья и чад любви пройдут. Твоя красота, к прискорбию, вносит отраву в бессовестные души, но не зажигает в них чистого огня». На смену красавице вышел ученый муж: «Человек создан, чтобы исследовать свойства видимого мира, снять покров тайн с природы, овладеть ее силой». Совесть долго безмолвствовала. Лик ее стал печальней прежнего. «Знаю я тебя, о жрец науки. Я поднималась с тобой в дозволенную Богом высоту и спускалась в недра земли. Я возлагала на тебя лучшие надежды. Но и в тебе я горько обманулась. Знания вскружили тебе голову. И ты забыл мое имя. Ты предал его в угоду ложной славы. А лишившись совести, ты потерял право на постижение высшей тайны — смысла жизни и предназначения рода человеческого». (Взглянув на семинаристов.) Ну, а теперь, честная братия, кто из вас готов продолжить? Повторяю: острие сей проповеди должно быть направлено к душе и сердцу человека разуверившегося, уставшего от мирской суеты, запутавшегося в выборе веры, которая стала бы целью его земного существования.

Семинаристы переглядываются, никто не решается встать первым.

А л е к с а н д р. Позвольте мне. (Встает.) Из толпы вышел одержимый человек. Внешне он ничем не отличался от других. Разве только тем, что смотрел Совести прямо в глаза, что в позе его читалось высокое достоинство, что голос его звучал твердо, уверенно, обнадеживающе. (Подражая ректору.) «Совесть, я разделяю твою скорбь, — сказал он. — Многие люди погрязли в разврате. Алчность, эгоизм, ложное величие убили в них совестливое начало. Гордое имя человек, дарованное им матерью Природой, унижено, опорочено, нравственно и духовно растоптано. Пусть факелы святой мести уничтожат падшую часть рода человеческого. Я взываю к тебе от имени тех, кто сеет на земле добро, кто верует в торжество истины, кто свято чтит твое имя…»

Маска, уловив замаскированную крамолу, заулыбалась, подсела к Александру, но тот неожиданно сбился, запнулся.

…Как отзовется Совесть на призыв одержимого человека, я пока не знаю. Надо подумать… (Сел.)

О т е ц В а с и л и й. Похвально. Но коль твой «одержимый» человек ни разу не упомянул имени Творца, то Совесть без труда могла опознать в нем атеиста. А потому ответствовала бы ему словами пророка-безбожника, отлученного в свое время от церкви: «Освобождать и заступаться за людей силой — не должно, потому что этого нельзя и потому что пытаться делать добро насилием, то есть злом — глупо».