Анатолий (Джордж) Гуницкий - Она как все или Wild Thing

Феофан.Ну Кандинский — то — он ведь... А вот Татлин еще. Да. А Муза — она хоть будто бы и не знает ничего, но на самом деле ох, как все она знает.

Петр.Все эти новейшие откровения также скучны и эфемерны, как хилые и тощие объятия ваших инфантильных девушек. От которых пахнет большой переменой, заплатками на джинсках и полутораминутным сексом. Эге... Михаил! Ты заснул — и не можешь сказать нам своего веского слова. You make me heart sing. И все тут.

Феофан.От моей Музы не пахло большой переменой! У нее были совсем другие запахи, вкусы и ароматы!

Михаил.Нет, я могу! Я понимаю... Лицо человека никогда не солжет. Слово — ничто. Вы знаете, как называется дерево? Дерево делириум... это дерево делириум расцвело пышным цветом... (Падает.)

Феофан.Отнесите его в угол.

Александр.Как вы там говорили, Петр? Жрать мир. Михаил вот явно обожрался.

Петр.Все это как всегда, как везде. Как десять и двадцать лет назад, и вперед. И даже сбоку.

Александр.Но все-таки новые, самые новые формы... Они ведь больше чем.

Петр.Тогда — да, но теперь-то. Эге.

Александр. Чтоже... выходит... получается... Завтра? Вчера?

Петр.Завтра? Если бы.

Феофан.Прекратите ваши дебильные споры!

Петр.Эге... ты сердишься Юпитер, но ты не...

Феофан.Я не Юпитер!

Петр.Эге. Успокойся, выпей лучше еще!

Феофан.Не буду. Не хочу ничего.

Александр.Да, но... Петр, поехали куда-нибудь... На любой концерт.

Петр.Эге.

Они уходят.

Михаил (просыпается). Где? Куда же?

Феофан.Михаил... это все так скучно! Никому не нужно. Даже нам самим...

Михаил.Да уж.

Феофан.Натужное, истеричное веселье... Одно и тоже, целую жизнь подряд. Все для никого. Никуда...

Михаил.Ну это. (Дремлет, почти опять заснул.)

Феофан.Натужное, истерическое веселье. Ритуал. Для черт знает никого. Все вокруг поэты, художники, авангардисты, оригиналы... гении...

Михаил (в полусне). Сжигать травой... дышать огнем... мох глазных яблок... маски воздуха... да, они...

Феофан.Опять тебя понесло.

Михаил.Попробуй жизнь... отсутствие света... опыт ли кто-то... если... только... телега моих бед... где я теперь... еще вернусь... да уж... (Засыпает.)

Феофан.Реальная жизнь... она проходит мимо... думаешь, что я влюблен? Ха. Вряд ли я способен на это. Так все и не более того. Но в ней все-таки было что-то... Или мне показалось? И вот теперь мне ужасно хреново. Ничего не хочется. Понимаешь... ну да что ты там можешь понять... ты же вне игры уже... Решил я рассказ написать, такой чтобы и про это тоже... куда там... Сидел дня три, выдавливал из себя слова... Убогие, глупые слова. Ха. На большее теперь я не способен... Зато как бы авторитет крутой! Среди таких же пустоцветов. Почему, зачем... эта дурацкая жизнь не выдавила из меня весь разум... Зачем что-то еще оставила? А она... Да она такая же как и все! Знаю я эту породу — женщина около... пристрастится потом к реальному творчеству и будет потом любовников менять в темпе хорошего рок-н-ролла, да и теперь-то... или потом станет записывать, небось, свои постельные наблюдения и ощущения, получится что-нибудь вот такое: — «Ах! Он так не похож на других! В нем сочетаются ангельская чистота и сатанинская порочность! Как странно, но его музыка, эти неистовые инструментальные проигрыши, эти дьявольские, бездонные клевые запильчики на гитаре, волнуют меня едва ли не больше, чем он сам, даже во время неистовой, пьянящей, острой, жесткой близости! И меня так возбуждают его преображения — из личности в животное...». Вот чем у нее любовь к искусству и кончится! Но если бы она вернулась... Ведь все же она — Муза! Да и вообще. Как там пел Хроноп — это серьезно или просто секс? Если бы... если бы... Где ты, Муза моя... (Михаилу.) Не смей храпеть, болван!!! Муза, вернись!

Появляется Муза. Внешность, одежда — все как в начале пьесы. Неторопливо, плавно, величаво движется Муза. Начинает звучать ирреальная, неземная музыка.

Феофан.Муза! Ты явилась, ты вернулась ко мне! Ты пришла... Ты не забыла про меня... Я не смею находиться рядом с тобой... я ничтожество... если бы ты поверила мне... я буду совсем другим... ты будешь со мной, ты не покинешь меня?

Муза долго и пристально смотрит на Феофана. Ласково и проникновенно улыбается ему, медленно кивает головой.

Феофан.Да... ты будешь, будешь со мной... осени меня дыханием своим, вдохни силы в меня и я возвеличу имя твое, скажи мне свои волшебные слова... иди ко мне!

Муза.Где взять червонец?

Феофан.Что... что ты говоришь... что же...

Но никакой Музы нет, это видение. Спонтанный наплыв.

Михаил (бормочет во сне). Где... Где взять червонец....

Феофан.Замолчи... замолчи... немедленно! Заткнись, тварь!

Михаил.Все по понятиям... руки в гору... стволы на пол глаза в небо.

Звонок в дверь.

Феофан.Кого еще там принесло? Очередного идиота, озабоченного животрепещущими проблемами новой эстетики? Форма или содержание... или женщина без предрассудков... или в шесть в Сайгоне... все убирайтесь!

Звонок.

Нет, я не открою. Прием закончен. Навсегда!

Звонок.

Все-таки хочешь добиться своего? Не терпится... заползти ко мне, нажраться водки и полночи молоть всякую ерунду или бормотать свои мерзостные стишата... Нет, я не открою!

Звонок.

Так, так...

Звонок.

Душу свою паршивую хочешь излить? Ага... ну берегись...

Звонок.

Не открою! Не открою! (Рычит.)

Звонок.

Иду, дружок, иду... поговорим... пообщаемся... я... ох как доставлю тебе сейчас это удовольствие... Иду!

Открывает дверь. Входит Муза, в обычном, «земном» виде.

Муза.Это я... Это я, Феофан.

Феофан.Ты? Ты все-таки пришла...

Муза.Да....

Феофан.Ты услышала меня...

Муза.Ты разве ждал меня?

Феофан.Еще бы. Как я ждал... думал... скучал... иногда... вспоминал... забывал... терял... искал... находил...

Муза.Находил? Кого же?

Феофан.Да ну... в смысле... скучал я по тебе!

Муза.Скучал. Оу.

Феофан.И ждал.

Муза.Оу...

Феофан.Ха...

Пауза.

Муза.Ты разрешишь мне остаться?

Феофан (неопределенно) . Ха...

Муза (неопределенно). Оу...

Что-то неразборчиво во сне бормочет Михаил.

Феофан.Да, конечно же... Но все же... где ты была все это время?

Муза.Оу... ну много где... в разных самых местах... там и не только... да...