Жан-Клод Грюмбер - Дрейфус... Ателье. Свободная зона

Мальчик, прижав локти к бокам, отступает к двери. Там его спасает появление Морив сопровождении двух жандармов, одетых наполовину в штатское, наполовину в военное. Они вооружены, вид у них измученный. В руках у всех троих детали от самогонного аппарата. Невестка останавливается и с гордым видом начинает охорашиваться, показывая свое новое платье.

Невестка.Ну, как?

Один из жандармов, бросив свою ношу на стол, жестом выражает тоску и отвращение ко всему миру, потом сообщает:

Жандарм.Говорят, в Тюле они повесили всех мужчин в городе.

Невестка( ошеломленно ). Кто?

Мори( зло ). Да боши же! А ты думала кто?

Молчание. Мужчины наконец сложили свой груз.

Первый жандарм (падает на стул ). Не могу больше… Ноги…

Второй.И после этого оказывается, что все против тебя! Милиция, голлисты, красные — все! У всех зуб на жандармов. За то, что они стояли в оцеплении, что проверяли твою личность, что в нос тебе смотрели. Чтобы узнать, откуда ты! Самые плохие военные — это штатские! Хуже нет!

Мори суетится вокруг самогонного аппарата. Снова молчание. Вдруг невестка снимает платье и, протягивая его Лее, спрашивает:

Невестка.Его можно покрасить?

Лея( передает платье Морисетте ). Это покрасится?

Морисетта мнет ткань между пальцев, затем несет платье матери.

Видно, как она наклоняется к ней и что-то говорит. Мать тоже щупает платье. Морисетта возвращается и объявляет:

Морисетта.Она говорит, что покрасить можно, если есть краска.

Невестка.Тогда в черный, это самое подходящее. ( Вдруг со стороны деревни доносится звук стрельбы. Невестка, встревоженно. ) Что там еще?

Один из жандармов( стоя на пороге ). Люди Косого возвращаются в деревню.

Вдали послышалась «Марсельеза».

Жандарм( растроганно ). Все, милые дамы, мы свободны!

Жандармы целуют невестку, та отбивается от них старой блузкой. Потом жандармы неуклюже и почтительно целуют всех присутствующих дам, включая мадам Шварц. Теперь уже слышен «Интернационал».

Мори( расшагивая вокруг самогонного аппарата ). Мешкать больше нельзя, пора к нему и руки приложить, ведь когда наши парни вернутся, вся округа будет умирать от жажды, верно?

Поворачивается к женщинам, вопросительно на них глядя. Теперь уже Морисетта плачет в объятиях невестки, которая увлекает ее в соседнюю комнату. Жандармы смущенно разводят руками, как бы давая понять, что они тут ни при чем. Мори пожимает плечами.

Первый( шепотом ). Надо бы сходить туда.

Второй.Надо появиться хотя бы из вежливости: красные очень чувствительны.

Мори( тоже шепотом ). Спасибо за помощь.

Жандармы говорят, что не за что, берут свое оружие и на цыпочках выходят. Мори суетится у самогонного аппарата. Мальчик снова летает. Слышно. Как в комнате рядом тихо плачет Морисетта и смеется младенец, с которым, наверное, играет невестка. Мальчик-самолет исчезает, присоединившись к матери. Мори неожиданно уходит. Лея достает свой саквояж, открывает его и, опустив руки, стоит над ним. Мадам Шварц спит в лучах заходящего солнца.

Раннее утро. В комнате под самогонным аппаратом полыхает огонь. Светает. Комната изменилась, запущенность победила. Морилежит одетый на незастеленной кровати. На столе разбросаны остатки трапезы. О недавнем прошлом напоминает только швейная машинка да сломанная детская коляска. Кто-то стучит в закрытую дверь. Мори переворачивается на другой бок. Снова стук, дверь распахивается и появляется Симон. Он по-прежнему в куртке Мори, но под ней надета только майка. Старые штаны, ботинки и узелок делают его похожим на бродягу. На плече у него ружье. В руке — американский карманный фонарик. Он входит и натыкается на самогонный аппарат.

Симон( рычит ). Это что еще за дрянь?

Мори( садится на кровати и размахивает палкой ). Кто там?

Симон( направляет фонарь на Мори ). А вы что здесь делаете?

Мори.Разговорчики! Я здесь у себя дома! ( Прикрывает рукой глаза. ) Уберите свет.

Симон.Где они?

Мори.В Лиможе.

Симон.В Лиможе?

Мори.Ваша теща не могла больше выносить деревню. ( Поднимает и опускает руки. ) Тогда…

Симон кивает, потом вздыхает.

Симон.А Рири?

Мори опускает голову. Симон снова кивает, садится к столу и берет валяющуюся на нем горбушку.

Мори.У меня есть колбаса.

Встает, достает из кармана колбасу, завернутую в клетчатый носовой платок, и осторожно разворачивает. Потом вынимает перочинный нож и церемонно отрезает несколько ломтиков. Симон ест с почти религиозным благоговением. Мори садится напротив него.

Ну, вы теперь герой? Вы освободили Тулузу?

Симон( продолжает есть ). Ничего я не освобождал. Они решили, что я слишком стар для перестрелок. Никогда в жизни я не пришивал столько пуговиц и не чистил столько картошки! Война — дело молодое.

Мори.И не только война, говорят.

Симон( кивает и повторяет ). И не только война. ( Пауза. ) Почему мы так тихо говорим?

Мори.Правда, почему? Наверное, нет причин орать.

Симон (кладет в сторону хлеб, встает, прислушивается и шепчет ). Вы меня обманываете? Они там, там! Лея! ( Идет к соседней комнате, но Мори торопливо преграждает ему дорогу. Симон останавливается. Он удивлен и взволнован. ) Что здесь происходит?

Мори.Я вам расскажу…

Симон.Что расскажете?

Мори.Ничего. Я вам объясню, и все тут. Когда ваши дамы уехали, здесь, знаете ли, стало как-то пусто. А потом мы с невесткой перестали ладить друг с другом, можно и так сказать, из-за ее мужа, моего сына. Он вот-вот вернется, это вскружило ей башку, и она чокнулась. Тогда я и решил вернуться в свою нору. Когда у тебя завелся еж, самое лучшее — не садиться на него, так ведь?

Симон( прислушивается и показывает на соседнюю комнату ). Там кто-то спит!

Мори.Я же вам объясняю… Слушайте. Вот. Когда я остался здесь один, совсем один, я не вынес этого одиночества. А тут как раз у партизан оказались пленные, которых надо было пристроить у надежных людей. Я сходил в мэрию и взял у них одного, вот.

Симон( после паузы ). Не понимаю.

Мори.И понимать нечего.

Симон.Там что, немец?

Мори( как будто пытается сдержать смех ). Вот именно. ( Молчание. У Мори по-прежнему такой вид, словно он старается не рассмеяться. ) Только мне не повезло, с самого начала он все время плачет, если, конечно, не спит.