Каролина Литвинова - Квинтэссенция поддержания жизни

По щекам потекли горячие струйки, а он всё сжимал и сжимал, не щадя. Наклонившись к её уху и свободной рукой убрав светлые волосы, он зашипел грубые слова, которые ранили прямо в сердце.

- И лишь ты всегда оставалась неизменной. Я всё знаю, ты так открыта, ты совершенно не умеешь скрывать свои чувства. Об этом знает вся компания, они обсуждают тебя за спиной, смеются. Но ты мне не нужна, понимаешь? Ты жалкая. Ты не достойна меня.

Захотелось зарыдать пуще прежнего, но уже от обиды. Она надеялась, что он и правда не видит, что её тайная любовь так и останется тайной, но видимо, у неё ничего не получилось. И увы, от этого нет лекарства, не найти его ни за какие деньги.

- Ты искренняя, и где-то это хороший фактор. Но здесь эта искренность погубит тебя. Тебе не место в этом мире. Не место в мире богатых, сильных людей, идущих напролом. Они смогли добиться чего-то, а ты никогда не сможешь этого сделать. Если бы ты не была дочерью такого человека, как Александр Ильсурович, ты бы не стала никем, так и осталась бы жалкой и никому не нужной. Умри, - закончив свою тираду, он ещё раз крепко нажал на сломанные зоны руки девушки и ухмыльнувшись, скрылся, оставив её сидеть.

Внутри она уже давно умерла.

***

Найдя в себе силы взять телефон, она включила "Контакты". Их было около ста. Но позвонить было некому. Ком подошёл к горлу. Он прав. Ей правда здесь не место. Ей 19 лет, у неё сто контактов, но на помощь ей никто не придёт, даже если она будет умолять. Боль в руке мешала соображать, она становилась сильнее. Ещё немного и она зарыдала бы в голос, ведь было ощущение, что все кости там просто ломаются, быстро, стремительно. Оставаться в сознании уже не было сил и тяжело вздохнув, она окунулась в спасительную бездну, состоящую лишь из пустоты.

***

К утру спать было невозможно, стало слишком плохо. Странные картины, страшные, очень. Девушка словно плавилась в огне, было нестерпимо жарко и её время от времени навещали разноцветные геометрические фигуры. Солнце взошло, небо заполнилось нежно-голубыми оттенками. Восход, на территории особняка находился небольшой прудик, там отражалось всё это великолепие. На улице, несмотря на всё, было холодно, конец октября проявлял себя.

Девушка медленно открыта глаза, её всю трясло. Состояние переходило с одного на другое стремглав, сначала она было в пустыне, а потом в ледяном королевстве под названием Антарктида. Всё перед глазами расплывалось, вдох давался ей с трудом. Спустя некоторое время она увидела перед собой тёмную расплывчатую фигуру. Эта "фигура" подняла её и пошла куда-то, понесла.

Элен просто откинула голову и пустым, невидящим взглядом смотрела на небо. Всё, на чём она могла сейчас сосредоточиться, это боль, которая колыхалась в руке, не собираясь покидать "нагретое" место. Голоса, крики, звуки разбившейся посуды. Слишком много всего, слишком сложно, хочется обратно в забытье, там было уютнее. Кто-то изредка легко бьёт её по щекам, не давая уйти в свой тихий мирок. Под собой Элен почувствовала что-то мягкое, похожее на шёлк. Существо приложило к её руке что-то холодное, через минут пять стало чуточку легче. Оно запихнуло ей в рот какую-то таблетку и стало ещё лучше. Состояние "жара-холод" постепенно ушло.

- Посмотри на меня! Посмотри, кому говорю!

Она открыла глаза и мутным взглядом посмотрела на человека. Этим человеком оказался не кто иной, как Радмир. Он смотрел на неё холодным, непроницаемым взглядом. В глазах, словно вода в жуткий шторм, плескалась жестокость.

- Выходя из машины, ты пьяная, упала и сломала себе руку. Я, как истинный друг, привёз тебя к себе домой и вызвал врача. Если ты так не скажешь, то сломаешь себе ещё и ногу, поняла? - Он поднял её подбородок, заставив трясущуюся уже от страха девушка вскрикнуть. - Поняла или нет? - Уже кричал он, яростно сверкая очами и уже занеся руку для удара.

Девушка всхлипнула и кивнула головой. Радмир довольно улыбнулся и презрительно убрав от неё руки, фыркнул.

- Вот и умница. Через пятнадцать минут приедет врач. Жди.

И ушёл, громко хлопнув дверью. Элен осталась один на один со своим страхом и угрызениями совести за жизнь погибшего человека.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Над городом словно висел огромный ком, закрывающий солнце, поставляющее так необходимое сейчас чувство тепла и радости. Для кого-то это был обычный день, а для других этот момент был переломным. Жизнь и её смысл рушились на глазах, не под дням, а по секундам. Дышать становилось всё тяжелее, а на глаза накатывали солёные слёзы горечи, отчаяния и безысходности.

Обняв себя руками, она стояла и просто смотрела вдаль. Она не видела печальную эпитафию, красивый, пусть и небольшой памятник, лишь пустоту, которая звала за собой, тянула вдаль и заставляла подчиняться. Лицо словно окаменело, а внутри всё разрывалось от нестерпимой боли. Воспоминания накатывали на неё волнами, сотрясая тело невидимыми раскатами, а осознание происходящего, грусти других, утекало как та вода сквозь пальцы. Крепко сжав ладонь в кулак, она делала жалкие попытки избавить себя от так мешающих сейчас настойчивых дум. Второй рукой она поправила мокрые волосы, так как на время убрала зонт, позволяя каплям, словно наполненных ей эмоциями, стекать по ней. Сейчас они не приносили чувства свободы, временного "отпуска" ото всех проблем, а лишь усугубляли положение, но она не могла отказать себе в этом горьком мучении, ведь верила, что хуже уже не будет никогда. Дождь закончился. Слова других пробивались как через вату, наложенную в уши, тихо и почти неразборчиво.

- Он был прекрасным человек, хорошим другом и надёжным товарищем. Он всегда был готов поддержать, притянуть руку помощи. То, что он так рано ушёл от нас... Это что ни есть настоящая трагедия. Мы все его помним, любим и бесконечно скорбим по нему. Этот весёлый, амбициозный и жизнерадостный парень навсегда останется в наших сердцах. Пусть земля ему будет самой мягкой постелью.

Это был друг Артёма. Дружба с первого класса закончилась так печально и баснословно грустно. Парень сам украдкой вытирал слёзы, словно мальчишка. Она отвернулась от этого зрелища, так как ей хватало и своей боли. Никто не обращал друг на друга внимания, все в одиночку переживали утрату, хоть здесь и собрались самые близкие парня. Его фотография, висевшая на кресте, колола тысячами игл глаза. Здесь он был таким молодым, радостным и просто... Живым. Ярким, он был чудом. Он всегда останется таким. Кто-то вырастет, станет серьёзным, заведёт семью, а он... Он всегда останется таким, как на этой фотографии. Полным сил, восторга юности и любви ко всему живому. Вечно.

Стоя за большим, дубовым и старым, умудрённым жестокой жизнью деревом, Элен вытирала куда-то неистово спешащие слёзы. Тело знобило, а в душе образовалась глухая дыра, большая, чёрная дыра, словно это у неё погиб близкий человек, друг, родственник или брат. Было сложно, чувства переполняли, заполняли, разрывали. Можно было подобрать какое-угодно определение боли и непонятности, подошло бы любое. Железная ограда с самым простым рисунков врезалась в память и теперь болью отдавалась в голове. Элен прочитала текст эпитафии и закрыв глаза, тихо, но грустно всхлипнула.