Каролина Литвинова - Квинтэссенция поддержания жизни

Она сходила с ума и это было верно. Слёзы поплыли тонкими дорожками по щекам, и кровожадность чуть поутихла, но не исчезла полностью. От осознания того, кем она стала, а стала она настоящим монстром, так похожим на того, из-за которого она, собственно, и начала всё это, хотелось рыдать и биться головой об стену, но она не сделала ничего из этого.

" Тот, кто убивает убийцу - автоматически становится убийцей."

Но ей было плевать. Всё уже давно кончено.

Обворожительная улыбка и мягкий взгляд васильковых глаз. Она хотела сделать это медленно, мучительно, растягивая своё наслаждение, как мягкую нугу, блаженствовать, стоя над ним и смотря, как вытекают из брыкающегося из последних сил тела. Но перед этим она хотела услышать то, как он говорит о произошедшем и испытывает ли он хоть каплю раскаяния за содеянное.

Если парень и удивился столь тёплому приветствию, то виду не подал, лишь ухмыльнулся и приглашающе похлопал рукой по месту рядом с собой. Она смиренно подошла и села, как кукла, ничего не говоря и не спрашивая. Он тоже молчал.

Она не время освободилась от своих бесчеловечных мыслей и внимательно осмотрела интерьер комнаты, стараясь запомнить каждую черту, каждую трещинку в потолке. Впрочем, с трещинами она поспешила.

Обстановка была идеальной для тихого разговора при бокале вина. Пушистый белоснежный диван, на котором они сейчас сидели, несколько мягких кресел того же цвета, ковёр на всю комнату, несколько настенных бра, пол выложен светло-коричневым паркетом. Было видно, что здесь хорошо поработали дизайнеры и они пытались воссоздать уютную обстановку, и чего скрывать, у них это получилось, но уюта она не чувствовала, не в том положении и не в той ситуации она сейчас была.

Радмир первым начал разговор.

- Зачем такой мерзкий и гадкий я понадобился Вашей драгоценной персоне, дорогая? - он сразу взял быка за рога, но и тут не смог обойтись без напыщенного пафоса. Она фыркнула и отвернулась от него, вперившись взглядом в ближайший светильник, словно она была последним электриком и ничего интереснее него в этом мире не было.

- Ты правда не понимаешь очевидного или просто валяешь дурака? Долой притворства, мразь. Расскажи мне о том, как это было.

Да, она не сдержалась. Да, она прошипела эти слова, смиренный вид до того её раздражал. Да, она еле держала себя в руках, пытаясь не наброситься на его симпатичную шейку своими длинными пальцами и не начать душить. Да, да, да, и она ещё сотни скажет "да", если это понадобится! Потому что она чертовски устала, вся злость канула в лету и у неё осталось лишь глухое желание убить и конечно, раздражение от того, что она пока этого не сделала.

Радмир был ошеломлён отсутствию банальных тем и столь резкой прямоте, это было видно по его лицу, но он стремительно взял себя в руки и холодно, даже с неприязнью, посмотрел на неё.

- Я не понимаю, о чём ты говоришь.

Милене захотелось рассмеяться, и настолько сильно, что она не сдержалась и разразилась громким ледяным смехом. На этот раз Радмир не выдержал и икнул, переводя взгляд, полный ужаса, на неё.

- Ты правда думаешь, что я тебе поверю? - девушка вытерла выступившие то ли от смеха, то ли от горечи, она сама определить это не смогла. - Ты играешь неубедительно. Долой притворство и бесполезный фарс. Я была там. Я видела, как твоя машина его сбила. Я была там во время всего этого, и после. Я видела каждую секунду и больше всего в этой ситуации я благодарна за то, что не увидела твоего равнодушного лица в тот момент, ведь тогда я бы убила тебя при первой же возможности. Ты бездушная сволочь и я хочу сказать, что твоё самое место там, где гниют такие, как ты. Убийцы.

На её ярость он не ответил ничем. Лишь молча смотрел перед собой, но теперь он не был равнодушным или спокойным, его глаза отливали обречённостью и даже страданием, но Милена не смотрела на него, да и её было уже не остановить. Она говорила и говорила, выливая на него все свои накопившиеся эмоции, всю свою ненависть, весь гнев, и всю боль.

- Посмотри на себя! Он был лучше тебя. Он был добрым человеком, прекрасным братом и сыном, а ты! Ты не достоин даже этого куска дерева, на котором сидишь, понимаешь! Единственное, что я хочу сейчас - это променять твоё жалкое существование на счастливую жизнь моего брата, но чёрт возьми, я не могу это сделать! Не могу и всё!

На этот раз он не стал молчать.

- Я бы сам сделал это, если бы смог.

Она замолкла и по тому, как сжались её кулаки и глаза налились кровью, стало ясно, что она не поверила ни единому звуку, да и вряд ли когда-нибудь сможет поверить ему.

- Я знаю, что мои слова кажутся бредом, но это не так. Веришь или нет, но я был пьян. Я не хотел убивать его, да и вообще кого-либо убивать. Но я не хочу в тюрьму и ни за что не признаюсь в этом.

Она слушала его, но не желала искать смысл в этой наскоро выдуманной небылице. Балом правил холодный расчёт и она достала телефон, словно желая посмотреть время, но на самом деле включила диктофон, а он даже не заметил этого, уставившись в некуда и размышляя о чём-то.

- Я тогда был пьян. Сильно пьян. В трудом мог волочить ноги, не то что трезво соображать. Когда я возвращался из клуба, была уже глубокая ночь и кругом мгла. Элен села со мной. Я высадил нескольких своих знакомых и мы поехали дальше. Я первым увидел человека на переходе. Элен пыталась остановить меня, но я грубо оттолкнул её. Я не помню, что именно я кричал. Кажется, просил его убраться с дороги. Ха. Как будто у него была такая возможность. - он отвёл глаза и замолк. Спустя время он снова заговорил, только теперь в его голосе не было даже капли раскаяния, лишь безразличие. Видно, взял себя в руки.

- Всё произошло быстро. Я уехал и бросил машину в гараже. Номера отцепил и кинул в кучу ко всем остальным. Старался забыть, и первые несколько часов мне удавалось это на удивление успешно. Ровно до того момента, как я увидел это в новостях. Артёма Власова сбила какая-то "Феррари". В Интернете была очень много распрей на эту тему и их было бы забавно прочитать, если я бы не знал, что герой этих обсуждений - я.

Нельзя было сказать, что она блаженствовала, слушая его рассказ, вовсе нет, ей наоборот было больно, словно её снова заставили пересмотреть эту ужасную сцену и прочувствовать всё то отчаяние, нежданно захлестнувшее её в тот момент. Но она считала своё задание выполненным, ведь эти его фразы через несколько часов прозвучат в отделении Полиции и он уже не отвертеться, как бы его богатый сноб-папочка не старался, сколько бы его мамочка не лила лицемерных слёз.

Чувствовала ли она себя отомщенной? Бесспорно. Счастливой? Ничуть.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Здание суда было таким же серым и официальным, как фамильный склеп. Вместо останков людей здесь были безмолвные присяжные, роль смотрителя исполнял судья.