Жан Кокто - Театр

Голос Иокасты.Вы его видели? Нет… ну, тогда… Просто не знаю, что сказать…

Голоса угасают.

Призрак.Иокаста! Тиресий! Сжальтесь!..

Солдатытеперь стоят вместе, и оба замечают призрака.

Солдаты.О! Призрак!

Призрак.Наконец-то, господа! Я спасен! Я звал, я умолял…

Солдат.Вы были здесь?

Призрак.Я был. Пока вы говорили с царицей и Тиресием. Но почему меня никто не видел?

Молодой солдат.Я побегу за ними.

Солдат.Стоять!

Призрак.Что? Вы запрещаете…

Молодой солдат.Дай, я пойду…

Солдат.Когда приходит столяр, стул больше не хромает, когда придешь к сапожнику, сандалии больше не жмут, когда зайдешь к врачу, боль, как рукой снимает. Приведи их! Как только они здесь появятся, призрак исчезнет.

Призрак.Увы! Простые люди знают то, что несподобно разгадать жрецам!

Молодой солдат.Я пойду.

Призрак.Поздно… Останьтесь. Слишком поздно. Я раскрыт! Они идут сюда! Они меня схватят. Вот они! А! На помощь! На помощь! Быстро! Скажите царице, что к Фивам приближается юноша, и ни в коем случае нельзя… Нет! Нет! Пощадите! Пощадите! Они меня схватили! На помощь! Все кончено! Я… я… Пощадите! Я… Я… Я…

Долгая пауза. Солдатыстоят спиной к зрителям и, не отрываясь, смотрят на то место в стене, где исчез призрак.

Солдат.Ну, дела!

Молодой солдат.Не говори!

Солдат.Дела невеселые и непонятные, старичок.

Молодой солдат.Одно только ясно: даже после смерти этот парень хотел во что бы то ни стало предупредить свою жену о какой-то опасности. Считаю своим долгом пойти к царице и передать ей все, что мы слышали. Слово в слово.

Солдат.Хочешь себе царицу на шею повесить?

Молодой солдатпожимает плечами.

Да… Ему же ничего не стоило самому им показаться и все им рассказать, пока они тут были. Мы же его видели. А они нет. И нам мешали его увидеть, в довершение всего. Это означает, что умершие цари становятся частными лицами. Бедняга Лай! Теперь он знает, как легко добраться до сильных мира сего.

Молодой солдат.До нас-то он добрался.

Солдат.До нас! С простыми-то солдатами не фокус поговорить, паренек… Ну а вот, видишь ли… с командирами, с царицами, с верховными жрецами… тут так… еще ничего не происходит, а они уже ушли, они приходят, а все уже кончилось.

Молодой солдат.Что «все»?

Солдат.Да откуда я знаю? Я хотя бы понимаю, что сам хочу сказать. Это основное.

Молодой солдат.И ты не станешь предупреждать царицу?

Солдат.Даю совет, пусть цари сами разбираются с царями, призраки — с призраками, а солдаты — с солдатами.

Звуки труб.

Занавес

Голос.Зрители, вообразим возврат во времени, переживем в ином месте те минуты, которые мы пережили вместе только что. И верно, в то же время, когда призрак Лайя пытается предупредить Иокасту на площадке городского вала, Сфинкс и Эдип встречаются на нависающем над Фивами холме. И те же звуки труб, луна и звезды, те же петухи поют.

Пустынная местность. Холм, нависающий над Фивами. Светит луна.

На переднем плане (слева направо) проходит дорога, ведущая к Фивам. Зритель угадывает, что она огибает большой наклонный камень, основание которого вырисовывается в ближнем к залу углу эстрады и образует левую кулису. Позади развалин небольшого храма разрушенная стена. В центре стены сохранившийся постамент указывает на место, где раньше был вход во храм. На постаменте осколки химеры: крыло, лапа, круп.

Развалины колонн. Для финала с тенями Анубиса и Немезиды актерами записана пластинка с диалогом, что позволяет актрисе мимически изображать мертвую девушку с головой шакала.

При поднятии занавеса, на развалинах сидит девушка в белом платье. У нее на коленях голова шакала, тело которого скрыто от зрительских глаз.

Отдаленный звук труб.

Сфинкс.Послушай.

Шакал.Я слушаю.

Сфинкс.Последний сигнал: мы свободны.

Анубисподнимается, мы видим, что это у него голова шакала.

Шакал Анубис.Это первый сигнал. Еще два, и ворота Фив закроются.

Сфинкс.Последний, последний! Я в этом уверена.

Анубис.Вы так уверены, потому что страстно ждете закрытия ворот, но, увы! В мои обязанности входит опровергнуть вас: мы не свободны. Это первый звонок. Подождем.

Сфинкс.Быть может, я и ошибаюсь…

Анубис.И тени сомнения нет: вы ошибаетесь.

Сфинкс.Анубис!

Анубис.Сфинкс?

Сфинкс.Мне надоело убивать. Мне надоело сеять смерть.

Анубис.Смиримся. У тайны есть свои тайны. У богов есть свои боги. И у нас они есть. Вот что такое бесконечность.

Сфинкс.Ты слышишь, Анубис, нет второго сигнала. Ты ошибался, мы уходим…

Анубис.Вы хотите, чтобы эта ночь завершилась без мертвых?

Сфинкс.Да, хочу! Хочу! И вся дрожу: а вдруг, несмотря на поздний час, кто-то пройдет по дороге!

Анубис.Вы становитесь чувствительной.

Сфинкс.Это касается только меня!

Анубис.Не сердитесь.

Сфинкс.Зачем мне вечно действовать бесцельно, бесконечно, ничего не понимая? И, например, зачем тебе, Анубис, собачья голова? Почему бог смерти появляется в том обличье, в котором его и воображают суеверные люди? И почему в Греции египетский бог? Бог с собачьей головой?

Анубис.Я восхищаюсь тем, кто дал вам облик женщины, когда понадобилось задавать вопросы.

Сфинкс.Это не ответ.

Анубис.Я отвечу, что логика обязывает нас являться людям в том обличье, в котором они нас воображают, иначе им предстанет только пустота. И далее, что: Египет, Греция, смерть, прошлое, будущее — все это не имеет смысла в нашем мире; что вам слишком хорошо известно, для какой работы пригодны мои челюсти шакала; что наши хозяева проявляют мудрость, воплощая меня в нечеловеческом образе, ибо это не позволяет терять голову, даже если голова собачья, ведь я ваш сторож, и, если бы вам дали просто сторожевого пса, мы были бы сейчас в Фивах: я на поводке, а вы среди шумной компании молодых людей.

Сфинкс.Ты глуп!

Анубис.Постарайтесь вспомнить о том, что все эти жертвы, которые так волнуют образ молодой девушки, который вы приняли, суть не что иное, как нули, стертые с аспидной доски, даже если бы каждый из этих нулей был раскрытым ртом, зовущим на помощь.

Сфинкс.Возможно. Но здесь расчеты богов от нас ускользают… Здесь мы убиваем. Здесь мертвые умирают. Здесь я убиваю!