Сьюзан Хилл - Женщина в черном [пьеса ужасов]

Киппс.Вы говорите, что вы не артист.

Актер.Это правда.

Киппс.У Вас в руках текст, который придется читать пять часов. И если Вы, неопытный актер, выйдите на сцену, перед самой доброжелательной публикой, и начнете бормотать дольше, чем это нужно, чтобы сыграть Короля Лира, то не стоит удивляться, если закончив, Вы увидите, что зал уснул.

Актер.Пять часов?

Киппс.Как минимум.

Актер.Боже мой. ( Пауза ) Не знаю… пять часов? ( Пауза. Он садиться в кресло ) Боже, я не смогу. ( Пауза. Во время которой он поднимает глаза на Киппса) Но э то должно быть рассказано. Я не могу больше держать это в себе. Это должно быть рассказано.

Затемнение. Когда свет возвращается, свет в зале гаснет. Киппс теперь на сцене, с ролью в руках. Киппс читает его достаточно хорошо. Немного актерствует, конечно, но с вдохновением и опытом. Актер спустился в зал, чтобы слушать.

Киппс.Было девять тридцать, в ночь перед Рождеством. Открыв дверь и выйдя на улицу, я, с облегчением на сердце, почувствовал, что погода изменилась. Всю прошлую неделю лил дождь, было сыро, и окрестности тонули в тумане. Моя душа томилась. Но теперь облака и туман рассеялись и спрятались, как воры в ночи, звезды засверкали на небе, и полная луна в ледяном нимбе взошла над горизонтом. Трое ребятишек спали наверху в своих кроватках, под которыми лежали чулки для подарков. Что-то было особенное в самом воздухе этой ночи. Не понимаю почему, но старые воспоминания, которые, как мне казалось, умерли навсегда, готовы были ожить и нарушить мой душевный покой. Как будто мне предстояло вновь столкнуться со смертельным ужасом и душевными муками, хотя ничто этого не предвещало. Я бросил прощальный взгляд на морозную тьму, облегченно вздохнул и вошел в дом, в общество моей счастливой семьи. В дальнем углу комнаты стояло дерево, украшенное горящими свечами и мишурой, а под деревом лежали подарки. Стояли вазы с белыми хризантемами, и по центру комнаты пирамида из позолоченных фруктов и корзина с цукатами, осыпанных пряностями, запах которых, смешиваясь с запахом ели, создавал неповторимый аромат Рождественской ночи. Мне сообщили, что я прервал их беседу. «Мы рассказываем друг другу истории с привидениями — настоящие рождественские истории!» Так и было, они соревновались друг с другом, рассказывая страшные истории, от которых стыла кровь в жилах. Они рассказывали о влажных каменных стенах пустых замков и увитых плющём руинах монастырей, о запертых комнатах и о тайных темницах, холодных склепах, и вскрытых могилах, о завываниях и визгах, скрипах и стонах. Это было соревнование, приятное и невинное развлечение молодых людей, в этом не было ничего мучительного или недостойного для меня, ничего, что я мог бы осудить. Я не хотел казаться занудой, старым и скучным. Я отвернулся, чтобы никого не смущать. «А теперь, твоя очередь» «О, нет», — сказал я, — «у меня нет истории». «Ты должен знать историю с привидениями, каждый, хотя бы одну, да знает». Да, да, конечно. Все время, пока я их слушал, одна и та же мысль мучила меня. Я хотел сказать: «Нет, нет, все не так. Это все сказки, все не так. Ничего зловещего, кровавого или жестокого — ничего такого…это смешно». На самом деле, все по-другому, и в то же время, ужаснее. «Извините, что разочарую вас», ответил я. «Но мне нечего вам рассказать!» И я вышел из комнаты, вышел из дома. Я был в страшном возбуждении, сердце у меня колотилось, я задыхался. Честно говоря, я всегда чувствовал, что мне никогда не забыть эту историю, она навсегда засела мне в душу. Да, у меня есть своя история, правдивая история, история о привидениях и зле, страхе и отчаянии, ужасе и трагедии. Но это не та история, которую стоит рассказывать в рождественскую ночь.

Пауза. Киппс смотрит в глубину театра на Актера.

И затем, я думаю, Можно прочитать что-нибудь из Гамлета.

Актер.Из Гамлета?

Киппс.«Some say that ever ‘gainst that season comes…»

Актер.О, да конечно. ( В ответ ) Но, может быть, Вы прочтете за меня? Так будет лучше.

Бентли.Хорошо. Тогда Вы — в общих интересах — полагаясь на свою память, сыграете тех, кого повстречали, тех, кто имел отношение к этим событиям.

Актер.Сэр, я не актер.

Киппс.Сэр, я это знаю.

Актер.И это не должно стать развлечением. Эти страшные обстоятельства не должны стать забавой, я настаиваю

Киппс. А я настаиваю, чтобы Вы уважали зрителя. Не в том дело, насколько все это страшно. Если Вы рассказываете, чтобы быть услышанным, то это должно иметь форму, интересную для зрителей. Не надо сопротивляться, вы должны поверить мне.

( Пауза ) Давайте продолжим.

Актер нехотя поднимается на сцену.

И докажем, что мы умеем работать…

Киппс выключает дежурный свет, оставляя то освещение, которое нужно для сцены.

Итак, Ваша реплика — «история о страхе и отчаянии, ужасе и трагедии. Но это не та история, которую стоит рассказывать в ночь перед рождеством».

Актер.«Есть много друг Горацио, что и не снилось Вашим мудрецам…»

Киппс.Эти строки, неожиданно всплыли у меня в памяти, принеся райское умиротворение. Я понял, как избавиться от духа, который тебе является, как освободиться от него. Итак. Мне надо от него освободиться. Мне надо рассказать эту историю. Я должен записать ее на бумаге, со всеми деталями и подробностями. Я напишу эту историю с привидениями, и потом, кто знает, может быть, рассказав, я избавлюсь от нее, успокоюсь. Я страстно молился, я просил о покое, о твердости и упорстве в достижении этой цели, на этом мучительном пути. Первую задачу — записать историю — я выполнил. Теперь настал черед рассказать ее. Господи, помоги всем нам.

Затемнение.

Актер выходит.

Свет возвращается. Опять дежурное освещение на сцене, но свет в доме хоть и притушен, но горит и остается на протяжении всей сцены. Киппс на сцене, расставляя мебель для сцены в офисе адвоката. Передвигает большую конторку.

Появляется актер.

Доброе утро.

Актер.Доброе утро.

Киппс.Надеюсь, вы хорошо спали?

Актер.Да, благодарю Вас.

Киппс.Без кошмаров?

Актер.Да, спасибо.

Киппс.Мм. Итак, нам все понятно?

Актер.Не знаю, не знаю.

Киппс.Вы будете играть с удовольствием, поверьте мне. Вы знаете текст?

Актер.Я его учил. Простите, но это не мой … конек.

Киппс.Мы сделаем из вас Ирвинга.

Актер.Я не хочу быть Ирвингом.

Киппс.И не надо. Но ради зрителей, давайте хотя бы попробуем.

Актер.Эти зрители, о которых Вы все время говорите — это ведь будут только мои друзья и родственники? Мы же не станем играть на публике?